Хороший ученик - [15]

Азкабан оставался все таким же величественным и подавлял зрителя своей громадой, возносясь в буквальном смысле до небес. Верхние этажи башни скрывались за серыми кучевыми облаками. У Тао, видевшей его впервые в жизни, просто захватило дух, да и я, признаться, испытал при виде древнего исполина почти детский восторг.

— Обалдеть! — воскликнула она и так стремительно направилась к краю скалы, что я едва успел схватить ее за руку. — Это тюрьма? Такая огромная?

Я дал ей время налюбоваться видом, немного опасаясь, что сейчас из маяка появится Кеннет Грей и в порыве ностальгии пригласит нас на чай.

— А что там внутри?

— Ничего особенного. Коридоры, камеры.

— Не может быть! — возразила Тао. — Там наверняка потрясающая архитектура!

— Знаешь, меня все же не водили на экскурсии. Я видел пару коридоров и кабинет.

— Ты сидел в тюрьме… — проговорила Тао, качая головой, словно не в силах в это поверить. Она отвернулась от моря и теперь смотрела на меня.

— Хагрид говорил, все считали, что ты на стороне Риддла, а оказалось наоборот — ты был на их стороне.

— Во–первых, не все считали меня на стороне Риддла, — возразил я, — а во–вторых, я не был на их стороне.

— Значит, вот откуда твоя таинственность, — Тао проигнорировала мое уточнение. — Ты и в детстве был скрытный тип. Шпионил, притворялся…

Я помолчал, рассматривая громаду Азкабана.

— Хочешь немного откровенности?

После недолгих колебаний Тао все же решилась:

— Ну… хочу.

Я кивнул на тюрьму и сказал:

— Там сидит мой отец.

Официально моя должность являлась представительской; я не занимался оперативной работой, был вынужден посещать различные официальные мероприятия (к счастью, не слишком частые), пил кофе с Бруствером, раз в неделю читал отчеты Шварца, по пятницам заглядывал на базу легионеров, чтобы позаниматься и держать себя в форме, бывал в Европе у коллег, в Дахуре на консультациях и все это время ждал, ждал, ждал.

Теперь, наконец, я дождался и готовился заняться тем, ради чего меня прислали сюда на самом деле. Визит к Брустверу был бы формальностью, если б не его загадочный намек в коридоре больницы, а потому я проявил терпение, молча наблюдая за тем, как министр читает отчет Шварца, и пытаясь угадать, о чем пойдет речь.

— Что думаешь делать? — спросил Бруствер, отодвинув доклад на середину стола.

— Думаю поговорить с кентаврами.

Бруствер покачал головой.

— Бесполезная затея. Но, конечно, если тебе больше нечем заняться…

— Когда кентавры станут нашими союзниками, подойти к школе со стороны леса станет гораздо сложнее.

— Когда! — скептически хмыкнул министр. — Считаешь себя гением дипломатии? Мы уже десять лет пытаемся их задобрить, всё без толку.

— Вчера вы хотели со мной о чем‑то поговорить, — напомнил я, не желая пока обсуждать кентавров и свои дипломатические способности. Бруствер выглядел недовольным — он жаждал деталей, которых я не мог ему дать, и как бы у него не чесались руки начать что‑то делать прямо сейчас, он был вынужден ждать наших действий.

— Ладно, Ди, но имей в виду — нападение на Поттера расследуем мы.

— Не возражаю. Было бы хорошо, если б вы нашли анимага. Они могли использовать его как приманку.

— Или он вместе с ними.

В этом я сомневался. Одно дело — воровать у магглов картины и статуэтки, и совсем другое — напасть на главу аврората.

— Короче, — сказал Бруствер после паузы, и я понял, что мы перешил к обсуждению новой проблемы, угнетавшей министра едва ли не больше, чем история с палочкой Смерти. — Вчера у меня произошел разговор с маггловским премьером. Она хочет нашей помощи.

— Помощи в чём?

Министр вздохнул.

— У нее на нас большие планы. Точнее, большие надежды. Если вкратце, она просит, чтобы мы подключились к мониторингу аэропортов. Неофициально, разумеется.

— Кингсли, вы же знаете нашу позицию по сотрудничеству с магглами. Легион против подобных союзов. Конечно, бывают исключительные ситуации, но наблюдение за аэропортами к ним не относится… К тому же, мы и так за ними следим.

— Это вы следите, — сказал Бруствер с легкой обидой.

— И не раз помогали аврорату…

— Да речь не об этом, не о нас! У премьера свои интересы, свои проблемы. Террористы, психопаты, перевозчики информации — у нее целый список позиций, где ей бы хотелось нас видеть.

Объяснение выглядело крайне сомнительным, и я решил не вытягивать из Бруствера ненужные подробности, а сразу высказаться по существу.

— Признаться, я не слышу, чтобы террористы каждый день взрывали по самолету. Маггловские спецслужбы прекрасно справляются и без нас. К тому же, как она себе представляет слежение за психопатами и перевозчиками? Приставить к каждому пассажиру по легилименту? Здесь что‑то не то. Либо вы мне не все рассказали, либо она — вам.

— Она — мне, — неохотно согласился Бруствер. — Конечно, всё шито белыми нитками; я и сам понимаю, что дело тут в другом. Но пока больше ничего не известно. Я бы мог поговорить кое с кем из Европейского Совета, но знаешь, мало ли… напорешься на что‑нибудь такое, после чего пожалеешь, что вообще рот раскрыл.

Было ясно, к чему он клонит. Бруствер хотел, чтобы я обсудил ситуацию со Штабом Легиона. В принципе, он был прав; более того, в подобных обстоятельствах моей обязанностью являлось ставить начальство в известность. Но если в мире что‑то затевалось, то с такой же, если не с большей вероятностью, это могло затеваться Легионом, а не европейскими магами из Совета.