Хороший год, или Как я научилась принимать неудачи, отказалась от романтических комедий и перестала откладывать жизнь «на потом» - [21]

Легомен постоянно вспоминает наше раннее свидание, на котором я заявила ему, что люблю походы.

Походы я не люблю.

В походах холодно и сыро до утра, а утром становится жарко и сыро. Все кажется грязным. Я искренне люблю кровати. И простыни. Но мне так хотелось произвести на него впечатление, что я имитировала любовь… ээээ… к спальным мешкам.

И это стало яблоком раздора. Когда Легомен хочет меня поддеть, он надевает бейсболку с изображением палатки и начинает насвистывать песню Lemonheads ‘The Outdoor Type’. Громко.

Впрочем, и он недалеко от меня ушел. Он убедил меня, что ему нравится готовить и он обожает спортивные залы — оба увлечения таинственным образом исчезли, как только мы стали жить вместе.

Еще один приятель почувствовал себя обманутым, когда обнаружил, что у его подружки вовсе не шелковисто-гладкая кожа, постоянно пахнущая кокосами (конечно, не без помощи бритвы Bic и косметики из Body Shop). Она же страшно злилась, когда выяснилось, что он «не верит в пользу ежедневного душа». Они расстались. Оба встретили других людей и радовались новым — ярким и блестящим — отношениям. До того момента как они перестали быть такими. Она осталась со своим следующим партнером, а он сменил партнершу. На карте жизни мы обычно выбираем один из двух путей: либо миримся, либо начинаем сначала.

Тем, у кого отношения не складываются, друзья обычно говорят, что проблема в них самих. Недавно расставшейся с бойфрендом подруге об этом заявила наша особо несдержанная на язык знакомая, с которой я предпочитаю общаться пореже. Главным образом потому, что она — тупица. Но каждый из нас по определению — это единственная константа в нашей романтической жизни. Так что одиночество, как бы мы с ним ни боролись, может оказаться настоящей удачей — или несчастьем. Может быть, это связано со временем. Или с местом. Или с нашим отношением к несносным друзьям («Не слушала бы ты ее, право», — сказала я нашей недавно расставшейся с бойфрендом подруге). Традиционно считается, что каждый из нас имеет рыночную ценность, определяемую нашей внешностью, обаянием, харизмой, банковским счетом и т. п. Если это для вас открытие, поздравляю! Вы живете, не обращая внимания на злопыхателей и витая в облаках. Если же это звучит слишком знакомо, то вы все прекрасно знаете о «ценности партнера» и его предположительном влиянии на нашу «ценность» в партнерском бассейне (не путайте с бассейном с мячиками, где гораздо веселее). Мы можем получить семерку. Или восьмерку. Или десятку. (ВЫ-то точно десятка… Факт…)

Если ценность ваша высока, то теоретически вы можете выбирать из любого количества потенциальных претендентов. Остальным приходится довольствоваться тем, что можно получить. Удивительно, но за этой угнетающей статистикой стоит наука: в американском журнале Journal of Personality and Social Psychology были опубликованы результаты исследования, в ходе которого группе гетеросексуальных студентов предложили оценить своих одногруппников противоположного пола по привлекательности, доброжелательности и карьерному потенциалу. Вначале студенты выше всего оценили самую очевидную «добычу» в группе. Старина Фил очень хорош собой, а у Джулии такие классные зубы (ну, я так думаю). Но через три месяца консенсус исчез. Студенты лучше узнали друг друга, открыли такие качества, каких не замечали поначалу, и отдали предпочтение им. Другое исследование, проведенное в 2014 году, показало, что симпатия и доброта делают нас более привлекательными. Исследователи пришли к выводу о том, что неожиданная искра, вспыхивающая при первой встрече, значительно преувеличена.

Я никогда не любила сказки. Русалочка совершила самоубийство, а Красную Шапочку сожрал волк. Я не стремилась стать звездой в собственном фильме о диснеевской принцессе. Я не поддаюсь на романтику типа: «Все еще дождь? А я не заметила…» Отношения в стиле «Четырех свадеб и одних похорон» не для меня[10]. В действительности Чарльз и Кэрри наверняка уже разошлись, а большинство диснеевских принцесс выглядят так, словно нанюхались риталина.

Научные исследования подтвердили, что романтические фильмы (типа «Четырех свадеб») серьезно вредят нашей любовной жизни. Исследование, проведенное в Мичиганском университете, показало, что романтизирование «поведения преследования», которое в кино показывают как часть нормального процесса ухаживания, ведет к «убеждениям преследователя». Странное поведение, которого мы никогда не потерпели бы, теперь считается «любовью». Преследователь, который гоняется за своим детским увлечением («Все без ума от Мэри»), или мужчина, который постоянно снимает предмет своих желаний, а потом появляется у дверей дома со снимками, чтобы заставить ее порвать со своим лучшим другом («Реальная любовь»), уже кажутся нам нормальными. Еще одна проблема, как указывает американский психотерапевт Венди Уолш, заключается в том, что идеализированная кинематографическая версия любви заставляет нас разочаровываться в реальных чувствах.

Несколько хронически одиноких друзей строили свои ожидания именно на голливудских стандартах. Все они интеллигентные, привлекательные мужчины и женщины. Но все почему-то ждали человека, который благополучно приведет их к счастливой развязке. Им нужен был человек с идеальной кожей и внешностью, которая не поблекнет даже при резком дневном свете. Или единорог. Кроме того, фильмы обычно заканчиваются в начале отношений, а предстоящие сорок плюс лет формулируются просто: «и жили они долго и счастливо». В реальной же жизни именно в этот момент и начинаются настоящие трудности.