Хорошая война - [48]

— И всего-то? Я подумаю, — пожала плечами Марта.

— Ты должна согласиться, а то нам придется тебя зарезать.

— Попробуй только! — фыркнула Марта, — Маркус тебе голову оторвет!

— Маркус давно мертв, — ухмыльнулся Винс, — уже весь город знает.

— Думаешь, я сама не знаю? Он мне снился недавно, говорил, что работает в аду.

— И что? — продолжая улыбаться, ехидно спросил Винс.

— А то, что ему там понравилось. Говорил, что начальник в благодарность за хорошую работу сможет на пару дней отпустить сюда, потому что точно знает, что Маркус вернется.

— Оттуда еще никто не возвращался.

— А Вергилий?

— Кто?

— Слышал про "Божественную комедию"? Там один итальянец встретил своего земляка, которого на время выпустили из Ада. Покойник организовал веселую прогулку по Аду, а живой все подробно записал.

Винс задумался.

— Это в Италии было?

— Наверное, а что?

— А то, что твой Маркус похоронен далеко отсюда. А мертвецы далеко от могилы не отходят, мне еще бабка рассказывала, а ей — ее бабка. Других дураков пугай, поняла?

— Может быть, ты и загробной жизни не боишься? У тебя на морде написано, что рай тебе никак не светит. Умрешь и попадешь в ад, а Маркус там тобой займется.

— Лопни твоя задница! — разозлился Винс, — надо будет, куплю хоть мешок индульгенций и ни в какой ад не попаду. Тебе-то какое дело?

— Чтоб тебе фальшивую индульгенцию продали! По рукам. Но я стою дороже.

— Все продаются, — удовлетворенно протянул Винс.

— Не все тебе по карману. Сорок золотых талеров.

— Сколько? Да на эти деньги можно полгода жить! Еще и золотых!

— Твои проблемы. Разбогатеешь — придешь, — Марта поняла, что названная сумма превысила планируемую стоимость сделки.

Марте было выгодно тянуть время, а Винсу пришлось принимать решение, или убрать Марту прямо сейчас, или возвращаться к французу и спрашивать насчет сорока талеров. По здравому размышлению он решил совместить оба варианта. Согласиться на сорок, дать двадцать авансом и двадцать пообещать потом.

— Двадцать сейчас, двадцать после.

— Идет.

Винс аккуратно передвинул через стол кошель с монетами. Марта смахнула кошель со стола и спрятала его в складках юбки.

— Умная девочка. Если бы ты не согласилась, тот парень придушил бы тебя шнурком, — похвастался Винс, подмигивая Кабану.

Марта даже не обернулась.

— Если бы он попытался, я бы отстрелила тебе яйца. С двух футов я не промахиваюсь.

Винс недоуменно переглянулся с сообщником. Марта опустила руку на колени и подняла только что купленный маленький пистолет. Сразу стало понятно, почему она так долго "поправляла юбку". Винсу показалось, что из-за спины Марты ему погрозил пальцем призрак с половиной лица.

С другой стороны, это был и хороший знак. Значит, согласие было дано добровольно, а не от страха.

Вот и лавка со щитами, где штабелями сложены треугольники и четырехугольники всех видов, местные и немецкие, простые дощатые, обтянутые тканью и грунтованные. Франц хотел сторговаться на скидку в денежном выражении, но удалось только на "четыре щита по цене трех". Как только щиты перешли к покупателям, Фредерик решил, что его миссия закончена, и шустро убежал по своим делам. Не будет же благородный юноша сам таскать щиты.

Франц, уподобившись черепахе, взвалил на спину аккуратно увязанные треугольники и поплелся домой. В двух шагах от столба с указателем кто-то хлопнул его по плечу.

— Здорово, земляк!

— Здорово, земляк! — повернулся Франц. Действительно, почти земляк. Ротемауль. Сын мельника из соседнего городка.

— Ну как, вспомнил меня?

— Сам удивляюсь, как сразу не узнал, мы же полгода вместе отвоевали. У тебя все еще самая красная морда во всей армии и колец на пальцах как у бабы.

— Тяжело? Могу помочь.

— Давай.

Вдвоем дотащили щиты до лагеря. Как и следовало ожидать, никто из своих навстречу не выбежал и груз не подхватил. Франц с ходу обозвал всех на манер Его светлости улитками, дал кому-то по морде в ответ на возражение, остальных грязно выругал и загрузил разной работой.

— Совсем обнаглели, улитки чертовы, — пожаловался Франц новому знакомому.

— И не говори, — ответил тот, — давай лучше пожрем. Ты сейчас не слишком занят? У меня в лагере вот-вот обед будет.

— Давай, — согласился Франц. Графский повар швейцарцев недолюбливал и специально для них еду немного недоваривал и недосаливал.

В лагере, куда его привел Ротемауль, был полный порядок. Перед ними тут же поставили на стол две большие тарелки с вкусно пахнущим мясом и бочонок пива.

— Слушай, сосед, есть предложение, от которого ты не сможешь отказаться, — сказал Ротемауль, — только как сосед соседу предлагаю.

— Честно говоря, мы не такие уж и соседи, — скромно ответил Франц, — Мельницу вашу я, конечно, знаю, но всегда отец в другую сторону зерно возил.

— Я не понял, тебе кто больший сосед, я или какой-нибудь шваб с итальянцем? Тебе старшие не говорили, что надо своих держаться? Помнишь, был у вас в городке такой патер суровый, он на каждый праздник напоминал, что "возлюби ближнего" это про ближних соседей, а уже Унтервальд никакие нам не ближние, не то, что всякие там, прости господи, французы.

— Помню, — Франц улыбнулся, — Он нам за последний год все уши проповедями прожужжал.