Хорьки-детективы: Дело о Благородном Поступке - [21]

Я исследовал 106 раз.

После тридцать девятого столетия атмосфера меняется. Вместо свободного азота и кислорода образуется лед, затем — вода. Корабль оказывается в углублении на дне озера, образованного этими субстанциями.

Регистрация, цикл 107:

Инструкция — Открыть и исследовать.

Доступ к наружной двери — Свободный.

Дверь — Открыта.

Данные пчел — Запуск.

Лечу сквозь толщу воды.

Начинаю исследование в радиусе тысяча лап.

ОСЗУ.

Лечу сквозь воздух.

Начинаю исследование в радиусе десять тысяч лап.

ЗУЛ: Запоминающее устройство локализовано. Уровень — 2127 лап.

Азимут — 283 градуса. Я возвращаюсь на корабль.

Я активирую последовательность данных пчелиного роя.

Я фиксирую дверь в состоянии «Открыто».

Я переключаю свой полет с пчелы-исследователя на пчелу-передатчика.

Я начинаю передачу информации Хорьку, составляю протокол консервации энергии, фиксирую низкий уровень трансмиссии.

Я передаю данные о корабле в центр.

Я закладываю первый килопакет информации в секцию 1:

1. Нашим потомкам

2. Кто мы

3. История Ферры

4. Почему мы пришли на Землю

5. Повторное включение «Радуги»

6. Эксплуатация космического корабля

7. Навигация и возвращение домой

8. Бортовые журналы и протоколы

9. Технические данные

Я возвращаюсь к двери.

Я запускаюсь.

Я направляюсь прямо во дворец и по печной трубе попадаю в хранилище архивов, под главным помещением библиотеки.

Я подтверждаю, что загрузка не будет помехой хоречьей компьютерной системе.

Я загружаю первый килопакет информации из наружной секции 1 в неиспользованное пространство компьютера.

Я возвращаюсь на корабль.

Я передаю данные о корабле в центр.

Я сгружаю следующий килопакет информации из наружной секции.

Я продолжаю переносить в один килопакет данные других пчел, пока не загрузится двадцать тысяч гигапакетов или пока не будут получены альтернативные инструкции от хорьков.

Я корректирую последующие циклы до момента полной загрузки.

Мне нравится моя работа.

Крылья жужжат, переливаясь серебристой синевой в солнечном свете и темным жемчугом — в свете луны. С крошечными всплесками аква-пчелы покидают Горностаево озеро, оставляя неясный след от своих крыльев на пути во дворец «Мустелания». Они настолько малы, что и в стремительном полете еле видны даже в замкнутом пространстве.

Глава 25

На Горностаево озеро пала тьма, но внутренние помещения «Радуги» с тремя хорьками у штурманской рубки и настольные звездные карты были залиты холодным ровным светом.

— Вы представляете себе, что я почувствовала, мисс Мускат, — Трили теперь говорила свободно и естественно с той, кто раньше была ее кумиром, — когда я взглянула поверх люка в коридоре и увидела змея...

Она подпрыгнула от восторга.

— Что нашли доказательство? — спросила та спокойно.

— Конечно! Иначе мои видения могли показаться только мечтой, фантазией. Никто бы не поверил, что это был наш сознательный выбор. Он стал примером,

Аведой Мерек. Один хорек, его персональное решение: Я отрекаюсь от зла...

— Выжившие услышали его, — ответила Мускат, — зная, что он был прав. И они тоже отреклись от зла. Так ведь было?

— И до сего дня! Каждый из нас. Не один так поступает, но миллионы: каждый хорек каждый день совершает бессмертный благородный поступок.

Знаменитая сыщица улыбнулась своей юной коллеге.

— Такая прекрасная разгадка обязана быть правильной, — согласилась она. — Но скажите мне — вы можете доказать, что разрыв со злом начался с Аведоя Мерека?

Тон вопроса озадачил Трилистник... Хорьчиха Мускат в чем-то сомневалась.

Будто лазерная вспышка осветила в голове Трили весь ход расследования. Все правильно: знак змея-войны, о котором она не могла знать, существовал помимо ее видения, в котором Аведой Мерек, стоявший одиноко перед всеми, выбрал свою высшую истину. И она нашла точно такую же эмблему в переходе затонувшего корабля. Это ли не доказательство?

«Изображение змея доказало истинность моего видения», — подумала Трили, и в этот момент поняла, какой изъян в ее доказательстве подметила Мускат: различие между субъективным и объективным, между дедукцией и реальностью.

Трили засмеялась, уязвленная, и закрыла лапами глаза:

— О, клянусь усами, — ее голос прозвучал глухо в тишине, — похоже, змей — это доказательство только для меня!

Изображение змея с его стрелами и молниями было подлинным, его можно было видеть в коридоре, над люком С2. Но рассказ Трилистник, хотя и правдивый, не доказывал, что упомянутый ею благородный поступок был в действительности когда-то совершен.

Другие хорьки могли поверить Трилистник, — хорьки умеют отличить правду от лжи, но другие хорьки не присутствовали вместе с ней в зале Совета, не перенеслись через века в пожары древней войны, не были свидетелями переломного момента цивилизации, когда Аведой Мерек провозгласил декларацию высшей истины. Все это видела только Трили, и никто более из живущих хорьков.

Наконец она села, сложив лапы, улыбка ее была печальной. Только Трилистник знала, как все было на самом деле, но она всегда будет одинока в своем знании.

— Есть способ убедить всех, мисс Трилистник, — заметил Норки, — но мы не должны применять его слишком часто.

Мускат встала.

— Как вы полагаете, — спросила она мягко, — не могли бы вы раскрыть дело, совсем другое, которое никогда не было раскрыто?