Хомский без церемоний - [2]

Тем не менее, уточнять роль анархистов в истории гражданской войны в Испании – это не значит писать об анархизме и тем более излагать собственное «видение» анархизма. Многие историки, не являющиеся анархистами, описали и задокументировали роль анархистов в испанской революции.10 Они делали это до краткой единичной реплики Хомского и продолжили делать после. Поскольку то, что говорит здесь Хомский, на самом деле не является «Хомским об анархизме» – тут нет ничего (по выражению Пэйтмена) про его убеждения и его видение будущего, – я бы вычел всю «Объективность и либеральную науку», хотя для 1969 года это было достойное сочинение, – так что мы сокращаемся примерно до 135 страниц.

«Содержать в себе угрозу демократии» – анархизм должен быть угрозой демократии – это ещё 23 страницы стандартных для Хомского разоблачений средств массовой информации, внешней политики США и других профессоров колледжей, которые с ним не согласны, а также поддержка Хомским демократии, естественных прав и даже его якобы картезианская лингвистическая философия – всё, кроме анархизма; он не упоминается. Итак, давайте вычтем ещё 23 и останется 112 страниц возможного анархизма. Следующий текст, «Язык и свобода» (1970 года) – 16 страниц – к анархизму не относится.11 У нас осталось 96 страниц возможного анархизма.

Пять из одиннадцати текстов этой книги – интервью, занимающие около 72 страниц. В большинстве из них Хомского об анархизме не спрашивают. Ему обычно задают одни и те же вопросы, на которые он, естественно, даёт одни и те же ответы, поскольку он никогда ни о чём не менял своего мнения.12 Тот небольшой смысл, что содержится во всех этих повторяющихся интервью, можно было бы, по моей оценке, уменьшить примерно до 20 или 25 страниц. Это сократило бы анархизм в обсуждаемой здесь книге до 71—76 страниц. Это сводит 35 лет анархистских сочинений Хомского к материалу, достаточному для брошюры. Я не такой плодовитый писатель, как Хомский, но я мог бы написать 70 страниц об анархизме не за 35 лет, а за 35 дней. Я, собственно, так и сделал.

Поскольку Хомскому и его издателям, очевидно, пришлось потрудиться, дабы заполнить книгу достаточным материалом, интересно отметить одно опубликованное интервью, которое прошло незамеченным. Оно было дано Хомским в 1991 году Джейсону МакКуину, в то время редактору и издателю журнала «Anarchy: A Journal of Desire Armed». Этот журнал был (и остаётся) открытым для неортодоксальных анархизмов: проситуационистского, проквировского, проэгоистского, зелёного, секс-радикального, примитивистского, антирабочего, повстанческого, для постлевых анархистов (включая меня) и многих других вариантов. Было донельзя очевидно, что Хомский не знал или презирал всё это – часто не знал и презирал, – хотя эти анархисты изо всех сил старались втянуть его в диалог. Они не хотели верить в то, что Хомский такой кретин. Но на самом деле те высокомерие и нетерпение, которые проявлял Хомский в интервью 1991 года, пронизывают и все интервью, опубликованные в этом сборнике AK Press. Это также регулярно всплывает в его профессиональной полемике против несогласных с ним лингвистов и философов, но здесь я не буду в это вдаваться.

Интервью состоялось в Колумбии, штат Миссури, когда Хомский выступал там с речью в университете. Разговор вели четыре участника Анархистской Лиги Колумбии.13 Хомский выделил только пять минут на беседу с этими ребятами-анархистами. МакКуин спросил Хомского, следит ли он за современной американской анархистской прессой. Хомский заявил, что подписан на большую её часть «скорее из чувства долга, нежели из каких-либо других соображений».14 Это не очень-то подходит для человека, интересующегося или без предубеждения относящегося к современному анархизму. Действовать из чувства долга вместо того, чтобы действовать из желания – суть контрреволюционно, но, как мы увидим, это фундаментально для стоического анархистского видения Хомского.

Однако, это интервью в своих небрежных замечаниях, раскрывает абсолютно некритическое и невнятное мнение Хомского о современной индустриальной цивилизации. Даже многие либералы уже тогда были обеспокоены аспектами современной индустриальной цивилизации – но не Хомский.

Вот он демонстрирует свой блестящий ум:

У цивилизации много аспектов, но это не значит, что можно быть за или против неё. <…>

Ну, в той мере, в какой цивилизация является угнетением, конечно, вы против неё. Но ведь то же самое можно сказать и о любой другой социальной структуре. Там вы тоже против угнетения. <…>

Но как можно критиковать цивилизацию саму по себе? Я имею в виду, например, анархистское сообщество – это же цивилизация. Там есть культура. Там есть социальные отношения. Там существует много форм организации. В цивилизации. На самом деле, если это анархистское сообщество, то оно было бы очень высокоорганизованным, у него были бы традиции… меняющиеся традиции [«меняющиеся традиции»? ]. Там была бы творческая деятельность. Чем это не цивилизация?15

Так уж получилось, что на эти якобы риторические вопросы существуют ответы. У слова «сообщество» много значений,