HOMO Navicus, человек флота. Часть вторая - [20]
Доклады, доклады…
Одного нет. 12.00. От Дубового.
«Офицерам-мичманам собраться у рубки дежурного по части!»
Это народ праздновать едет.
Нет доклада Дубового. И его самого нет. 15.30. 16.30.
Командир:
– Если не будет через полчаса, объявляем тревогу и прочесываем лес.
Дзынь-дзынь.
Замполит:
– Дома тоже нет, я оповестителя посыпал.
Дзынь-дзынь.
Командир:
– Хер ему, а не перевод в минно-торпедный отдел.
Замполит:
– И по партийной линии у… ем.
Дзынь-дзынь.
Командир:
– А у меня жена оливье приготовила. Обещал к обеду быть.
Замполит:
– А ты езжай, мне все равно сидеть. Появится, сука такая, позвоню. На посошок.
Дзынь-дзынь.
Командир:
– А думаешь, мне оливье в горло полезет?
Замполит:
– А ты рюмаху накати.
Командир:
– Да не поможет.
Дзынь-дзынь.
17.00.
– Григорьевич, пойду-ка я на его заведование. Может, уснул? Оне с утра принявши. Да и проветрюсь малость.
– Нет, тебя не пущу! Начхран говорил, что у нас там то ли полтергейст, то ли НЛО… Не помню уже. Дежурный, начальника хранения ко мне! Как убыл? Зам, он убыл! Когда нужен!
Дзынь-дзынь.
– П…ц, достал! Дежурный по части! Боевая тре…
После робкого стука открывается дверь. Дубовой! Ну, падло, здравствуй!
А у Дубового в волосах труха, пуговицы на новой тужурке оборваны, фуражки нет, весь в пятнах смолы и присохших чешуйках сосновой коры, особенно колени и локти.
– Товарищ командир, письменного доклада нет, поверьте на слово. Закрыты и опечатаны…
Ну, понятно, небольшая Цусима, Хиросима, Нагасаки, Перл-Харбор. В два голоса. Минут сорок! Пар спущен. Докладывайте…
«Опечатываю я, значит, последнее хранилище. Вдруг, ветка хрустнула. Оборачиваюсь – лосенок. Маленький такой, ножки длинные, подрагивают, губка верхняя подковкой, чмокает… Не удержался я, погладил, палец пососать дал… А тут треск сучьев, тяжелое что-то бежит. Мамка! огромная! На защиту! Из ноздрей огонь, мелкие деревья падают, с корнем вывернутые!
Я ветку схватил сухую, об колено переломил, типа, выстрел! А она на меня, ноги прямые, копытом вперед! А они, лоси, волку череп с первого раза пробивают насквозь!
Хорошо, у сосны стоял. Как вверх взлетел – не помню, вниз глянул – страшно стало, и от высоты, и от того, что лосиха с моей фуражкой за 25 рублей делала! И ревет! А на ее рев и папашка примчался, вот с такими рогами. Ноздри у падлы раздуваются, раздуваются, а потом как затрубит! И на меня смотрит. Типа убью гада за семью! Меня еще выше как подбросило! Сосна корабельная, а я наверху, за нижние ветки держусь. Ох, и высоко! Теперь знаю, что чувствовал матрос-впередсмотрящий в «вороньем гнезде» на мачте парусника… И верхушка сосны циркуляции описывает… Страшно! И пить хочу…
Четыре часа… Затек весь.
И не уходят, дите травку щиплет, лосиха фуражку пинает, фыркает, что-то мужу рассказывает, а он, дурак, верит! А лось фуражку передними копытами, да насквозь! Ревет, а потом голову поднимет, на меня белым глазом глянет, фуражку с ноги стряхнет и как затрубит!
Лучше б ревел…
Потом маленький бекнул, плакать начал. Устал за врагом охотиться. Ну, мамка папку головой в бок ткнула, потерлась, мурлыкнула: пошли мол… Папашка последний раз рогами сосну покачал, рявкнул что-то, мне показалось: «Я тебя найду еще…»
Ушли. Гордые. Малыш за ними.
А я слезть не могу. Затек весь. И руки не расцепить, не ослабить. Не помню, как слез… Прошу освободить меня от занимаемой должности председателя охотничьего общества части. И от походов на техтерриторию или разрешить ходить с ружьем. Извините».
Ну, командир ему, конечно, за непотребный вид взыскание объявил, нельзя так выглядеть. А зама попросил документы приготовить на перевод Вовы в отдел минно-торпедный флота – куда ему после такого стресса по техтерритории шляться, тем более с ружьем. Нельзя там с ним… Не положено.
За окном заурчал командирский уазик. Командир поехал к прокисшему оливье. И Вову забрал.
В освещенной светом дневных ламп теплице – замполит. Что-то собаке шепчет, гладит, тьфу – целует! А дурында хвостом машет, как пропеллером, облизывает зама, скачет. Не к добру. Зам сейчас по подразделениям пойдет. Праздник. Что он там собаке наговорил? Прячься, народ!
Думаете, «Прибой» гудел без Вовы? Плохо же вы людей знаете! Он в старой тужурке пришел. Хотя, как говорят очевидцы, ожидаемого успеха со смертью девкам так и не произошло. Женщины, они красоту любят. Чтоб шеврон блестел! Значит, хозяин шеврона молод! А если нет, то и он, и шеврон – так, потертость жизненная…
И нельзя военно-морскому офицеру даже после такого стресса начинать знакомство с женщиной с фразы:
– А у нас в части лоси водятся…
И дрожать.
Волны памяти
Нашел интересно-печальную фотографию. А может, это наша «Б-33» лежит на боку в 19 бригаде во Владивостоке? Ржавчина, вода в отсеках.
А раньше жизнь кипела и шумела, свет горел, запах опять такой специфический.
Аден, океаны Индийский и Тихий, море Охотское… Стрельбы торпедные…
«Тянем» боевую подготовку за всю бригаду. Два месяца непрерывных торпедных стрельб. Загрузка – переход в район – стрельба – поиск торпед – переход на базу Завойко – загрузка торпед, ночь – полночь… Вымотались основательно. Я не помню, сколько стрельб нам отдел БП на бригаду нарезал, то ли 42, то ли больше, но 25–30 точно наши. Все успешно.
