HOMO Navicus, человек флота. Часть вторая - [19]

Почему я не стремлюсь решать глобальные проблемы? А потому, что одну личную все никак не решу. А вот я стрелял бы? Наверное…

А ну-ка к зеркалу, и в глаза смотреть! Наверное?!

Я сказал: в глаза!

Люди и звери

Девять утра. Командир с замом собрали на инструктаж офицеров и мичманов накануне государственного праздника.

Народ толпится в коридоре штаба, щупает новенькую тужурку Вовы Дубового и вертит в руках его шитую фуражку. Не зря три недели на примерки бегал! Да, смерть девкам! Особенно сегодня вечером в «Прибое». Праздник сегодня! Держись, кабак!

Вова, начальник ПТО, благоухает одеколоном и чем-то знакомым, но запретным, особенно утром. Жена у мамы. Горд тужуркой и фуражкой, как Портос новой перевязью. Также огромен, толст, добродушен и благодушен. Глазки блестят. Дышит в сторону.

Заход в кабинет, рассаживание под стук и шарканье ножек стульев по полу.

Командир:

– Проверить заведования. Опечатать. Доложить письменно. Управиться до 12.00. Потом домой. И не тяните, мы тоже люди. Ставлю в пример внешний вид капитана третьего ранга Дубового! Свободны….

Зам вечером скажет. У него – «сид», то есть он старший в части до утра.

А заведование у офицеров и мичманов – семнадцать гектаров леса, набитых взрывчаткой под завязку. Грибам расти негде. Только зверушки и скачут, через мины перепрыгивая. Да ладно, вру, места всем хватало. И зайцам, и кабанам, и другой живности. Кабаны к нам на подсобное хозяйство жрать ходили. Одомашнились. Из-за них вечные проблемы были с проверяющими.

– У вас не учитывается поголовье свиней. Вместо 18 штук последнего опороса нами обнаружено еще шесть поросят и одна свиноматка.

И начинаем доказывать, что мамка умная, дикая, сама в загон свободный залезла, о потомстве заботясь: светло, тепло, комбикорм дают. Не в дремучем же лесу ей с поросятами шастать…

Спасал вопрос:

– Простите, а поросята полосатенькие? И в волосиках? А надо было замечать! А вы кто по специальности? А почему такая некомпетентность? А кто ваш начальник?

Ну, это зам обычно развлекался, он любил животных и не любил проверяющих…

Выходишь из штаба, идешь мимо огромной теплицы. Там внутри овчарка бегает, сущий зверь, только матроса Умарова признает и замполита, огурчиком свежим уже не побалуешься. Зам его щенком для друга выбрал, привез. Пес рос по часам. В три месяца выглядел на полгода. У гостьи сапоги итальянские сожрал. Замовский друг в море, а собака над женой и дочкой издевается, через каждые 15 минут на улицу хочет. Нет – так за живот кусает и на диване лежит. В папу играется. Ишь, бабы! На место ставит. Хотя и правильно, с другой стороны. Надо их на место ставить… Измучились дамы, отдали в частный дом. Он там, в прихожей закрытый, всю обувь изгрыз. Во дворе оставили – кусты роз выкопал и на дорожке сложил. Зло и преднамеренно.

Короче, зам в часть его забрал, теленка. На блокпост пытались ставить, так тупой, хоть и огромный. Так в теплице и прижился. Дело знает. Огурцы охраняет, как любимую кость. Зам ему даже часть политработы передоверил, с пьяницами. Как матрос напился, так в теплицу. А там это чудо, и зубами ниже пояса хватает, и часа по три держит, извращенец. Зато народ трезвеет быстро.

На КПП сдаешь спички-зажигалки-сигареты улыбчивой девушке-матросу из взвода ЖВС – женщин-военнослужащих, и на техтерриторию.

Корабельные сосны величаво ветками качают где-то вверху, смолой пахнет, травами, малинник слева, черничник справа, птички поют, жучки-комашки летают, солнышко пригревает, играя бликами на листиках земляники или чего-то там растительного… Хорошо! Понятно, что это только внешняя часть «хорошо», но все равно здорово!

Топ-топ по металлическим шпалам еще немецкой железной дороги к своим хранилищам. А хранилища тоже немецкие, сверху полтора метра дерна уже наросло, вверху вентилятор, тоже еще те времена помнит. Что-то типа банки трехлитровой из-под воблы, только половинка по вертикали отрезана, а это оставшееся на штырь одето. И крутится, ведь поди ж ты, уже лет пятьдесят! Вентилирует… И внутри хранилищ зимой и летом постоянная температура!

Наши умельцы хотели до секрета добраться, да командир не разрешил: «Пусть еще повертятся. Знаю я вас, спецов корабельных. Не трогайте, умные люди делали».

И подшипник еще жив, и смазки не требует. А влезете – и пойдет: то замены требует, там прогнило, дайте мне солидола, дайте сварку, и прощай, вентиляция, здравствуй, новая статья расходов! А сварка на техтерритории с нашей-то организацией…

Начальник хранения, вы блеск в глазах приглушите как-то, а то мне не по себе уже. Металлолом сдавайте, неужели вам этого мало?

В общем, запретил командир.

Начальник хранения и к заму ходил, в обход к тайне подбираясь. Ха, наивный. Зам у нас человек-кремень был, с академией. И за командира горой.

– Видите ли, Юрий Сергеевич… Перпетуум-мобиле в принципе невозможен. А то, что у нас, это аномалия, нонсенс, патология, полтергейст и непонятка. Что? Нобелевской премией пахнет? Мне половина? Занятно, занятно… А кстати, где ваш конспект по политподготовке мичманов? Я еще не утверждал. Как не успели? А чем вы занимались?

В общем, так эти штуки до сих пор и вертятся… Спасибо начальникам.