Homo ludens - [13]
Росли дети, внуки, но дедушка не менялся. Как-то (мне уже было лет двадцать) мы с ним пошли на спектакль Анатолия Эфроса в Театр на Малой Бронной, где мой брат Вадик делал декорации к спектаклю «Брат Алеша». На сцене стоял куб, и дедушка уже начал всхлипывать. Но вот свет погас, спектакль начался – и куб повернулся. «Вадик!» – громко воскликнул Шмилик. И вытащил большой носовой платок. На нас зашикали.
Подрастал мой сын Леша, дедушкин правнук. Когда он лихо исполнял на шестиструнной гитаре классику, дедушкины платки не просыхали.
Детство у меня было абсолютно счастливым. И в нем, конечно, постоянно присутствовал Зямочка. Мы жили тогда большой семьей на даче в Баковке. Всякие игры, беготня, походы в лес, на речку, потрясающие посиделки на веранде под абажуром, игры в слова – и везде заводилой был Зяма. Самым притягательным для нас, малышни, конечно же, был маленький домик посреди участка – обитель и вотчина Зямы.
А ведь всего этого могло бы и не случиться, если бы когда-то давным-давно, в начале прошлого века две еврейские женщины случайно не встретились в электричке. Они разговорились, и выяснилось, что обе едут в лагерь навестить своих детей: бабушка Ита – Зиновия и Бориса, а бабушка Аня – дочку Мирочку. К концу поездки они уже знали друг о друге практически все. Оказалось, что Бен-Хаим, родной брат бабушки Ани, и Гиттл, родная сестра бабушки Иты, – муж и жена, живут в Израиле. История вообще-то романтическая. Бен-Хаим со студийцами-вахтанговцами уехал, как рассказывают, на гастроли в Польшу и там страстно полюбил несравненную красавицу Гиттл. Несколько позже студия уехала в Израиль, где и создала театр «Габима», знаменитый по сей день. Наш Бен-Хаим являлся одним из организаторов театра и его бессменным актером.
Так подружились семьи Паперных и Кривинских. Дети перезнакомились, тем более что жили-то в одном дворе: недалеко от метро «Красносельская», на Русаковской улице, в доме 2/1. Семья мамочки – на пятом этаже в правом корпусе, а Паперные – на втором в левом. Окна выходили друг на друга, мы иногда обменивались сигналами, но смотрели мы на них сверху вниз.
Перед самой войной Боря с мамой поженились. Какое счастье, дорогие мои родители, что вы успели запланировать меня! Родилась я в эвакуации, в поселке Миловка, что под Уфой, и мне было два месяца, когда папочка по дороге из военного училища к месту своего назначения (а назначили его начальником связи штаба полка) заехал домой – встретиться с любимой женой и с дочкой Ирочкой. А через два месяца его не стало.
Стоят: бабушка Ита, ее сестра Муня; сидят: Фелиция (жена Ехиеля), Ехиель (брат Иты) с Борей, неизвестный, дедушка Самуил (Шмилик) с Зямой. 1921, близнецам 2 года 6 месяцев. Архив семьи Паперных
Так и росла я в двух семьях, а Зямочка написал такие стишки:
Конечно, я не могу сказать, что Зяма заменил мне отца. У него с Калерией Николаевной, с Лерой, были замечательные дети – Вадик и Танечка. Мы все очень дружили и много времени проводили вместе. А жили как бы одновременно в двух квартирах: на пятом и на втором этажах. Я всегда чувствовала защиту, любовь и нежность моих Паперных. И, что скрывать, бабушка Аня, мама и Феклуша, наша няня, очень меня ревновали. Наверное, именно тогда сформировалась одна моя важная черта – способность к компромиссам.
Вообще я маленькой девочкой была очень сговорчива и даже порой послушна. Вот удивительный случай. Как-то летом в Баковке поутру Зяма усадил меня на плечи и ушел погулять. Мне было тогда года четыре. Все занимались своими делами: бабушка Аня собирала клубнику, Феклуша готовила вареники с вишнями, мамочка мечтала, Лера, жена Зямы, была на своей половине. Прошло несколько часов, и вдруг кто-то заметил: а где наша Ирочка? Обыскали участок и дом. Зашли и к Лере: «Ирочка у вас?» Она насторожилась: «А вы давно ее видели?» – «Часа два назад». И тут Лера рассказала, что у Зиновия случилось ухудшение, которое обычно начинается с раздражения, и он ушел из дому: кажется, на дачу к Чуковскому. Вполне вероятно, что Ирочку взял с собой.
У Зиновия Самойловича бывали депрессии. В такие дни он сидел в своем домике один и напевал всегда одну и ту же песню:
Побежали через лес в Переделкино. Но на дачу к Чуковскому никто не приходил. Началась паника. Стали прочесывать лес, никого не нашли. Стемнело. Возвратились на дачу. Всю ночь не спали. Рано утром снова пошли в лес. О счастье! Под сосной, свернувшись калачиком, мирно спала Ирочка. Семья ликовала! Ближе к полудню нашелся Зиновий Самойлович. Он делал зарядку перед Кремлем, на Красной площади[9]. До сих пор непонятно, как все было на самом деле. Я всем рассказывала, как хорошо мы гуляли с Зямой.
Дача семьи Паперных в Баковке. Акварель Кати Компанеец, 1979
Мы – Вадик, Танечка и я – часто шкодили вместе. Священным был Зямин кабинет. Но мы частенько пробирались туда и без него. Особенно нас привлекала коллекция бутылочек коньяка. Любопытство взяло верх, и мы как-то попробовали из двух-трех, заполнив их чаем. Кажется, нас так и не изобличили.
