Холотропное дыхание. Новый подход к самоисследованию и терапии - [75]

Я понимала, что именно моя прапрабабушка Джини испытывала самое сильное страдание, которое мы унаследовали. В течение одной жизни она наблюдала резкий контраст между тем, что было до и после прихода белых. Именно она путешествовала на каноэ вдоль Тихоокеанского побережья от Аляски до Калифорнии и обратно и видела полное разорение всех индейцев из самых сытых и культурных племен на континенте. После того, как столь многие умерли от оспы, нас оставалось так мало, что брат моей прапрабабушки проплыл почти от самой Аляски до Такомы в штате Вашингтон, чтобы забрать свою сестру, зная, что с ней плохо обращался тот француз и что наши племена становятся слишком малочисленными.

Наш народ знает, что мы возвращаемся как наши собственные предки; я верю, что моя сестра была моей прапрабабушкой и я была моей прапрабабушкой; иногда об этом можно знать по соответствующим ранам и другим сложным вещам, которые случались. Я молилась о более глубоком понимании и исцелении боли моей прапрабабушки, которую мы, вероятно, унаследовали; работа с дыханием приносила исцеление и понимание, буквально показывая мне – то, что знал мой народ до колонизации, было истинным и правильным. Я хотела написать книгу под названием «Неудивительно, что я вспыльчивая». Может быть я ее еще напишу.

Если вы когда-нибудь задумывались о том, почему индейцы такие необузданные, или слишком много пьют, или как будто наплевательски относятся к жизни, поверьте – для этого есть тысячи причин. Как говорил вождь Дэн Джодж: «Мы расплачивались, и расплачивались и расплачивались». Белый человек покончил с нашим наследием, и мы остались с травмой, которая передавалась от поколения к поколению. Спасибо вам, Стэн и Кристина, за то, что вы поделились с нами своей работой, которая в высшей степени необходима – сейчас, больше, чем когда-либо. Она приносит нам осознание нас самих и понимание того, как важно знакомить общепринятую культуру с исконной мудростью коренных народов и такими методами, как работа с дыханием.

Я снова поверила в наши традиции как в очень мудрую систему исцеления. Колонизация, правительство и планы церкви по ассимиляции заставляли нас сомневаться в том, имеем ли мы сами и наши культуры вообще какую-нибудь ценность. Работа с дыханием позволила мне увидеть, что просто ощущая это и обладая сочувственным пониманием, я была способна начать позволять этому постепенно проходить. Я действительно отправилась в свою страну хайда и помогала с работой по исцелению; на самом деле, я посещала многие резервации в Британской Колумбии, Оттаве и на Аляске, исполняя свой детский обет: «Я вернусь, когда буду достаточно взрослой, чтобы помогать».

На XVI-й Международной Трансперсональной Конференции, проходившей в июне 2004 г. в Палм Спрингс, Калифорния, акушерка из Австралии Мэриан Вобке представила статью, описывающую ее переживания в нашем тренинге по Холотропному Дыханию, которые во многом похожи на переживания Эдны. В своих сеансах Мэриан переживала травматические события из жизни своей матери и прабабушки, которые она позднее смогла подтвердить. В этом случае ее предками были австралийские аборигены – народ, чья трагическая история подобна истории коренных американцев. Мэриан, которая с тех пор закончила курс обучения и стала сертифицированным практиком Холотропного Дыхания в Австралии, разрешила нам включить ее рассказ в эту книгу.

Возвращение памяти украденных поколений: история Мэриан

В мой тринадцатый день рождения родители рассказали мне, что они меня удочерили. Однако, когда я поделилась этой информацией в школе, меня стали дразнить и стыдить, так что я больше никогда не упоминала этот факт. Казалось, этот вопрос не имел никакого значения для моей жизни, хотя меня озадачивали сновидения и кошмары, а позднее, в юности – переживания в экспериментах с галлюциногенными грибами и ЛСД – где всегда фигурировали аборигены.

Лишь в тридцать лет, когда я только что закончила акушерскую подготовку в базовом госпитале в Тувумба, у меня появилась причина снова задуматься о том, что я была приемным ребенком. В апреле 1991 г., в первый день моей работы в родильном отделении, первой роженицей, которой я помогала, была традиционная аборигенка из районного городка в юго-восточном Квинсленде; ее изнасиловал сын местного высокопоставленного чиновника, что привело к беременности. Никаких обвинений выдвинуто не было, и в направлении высказывались сомнения в том, что беременность была результатом изнасилования; это освобождало персонал от всякой ответственности за обеспечение особо внимательного ухода в данной ситуации.

Я была начинающей акушеркой, полной энтузиазма и желания помогать этой женщине, но не имевшей никакого культурного образования или знания для этой работы. В своей решимости доказать клиентке свою компетентность и полезность, я неоднократно вторгалась в ее пространство. Ничего не зная о традиционных культурных обычаях, я настойчиво пыталась смотреть ей в глаза и говорить, что ей необходимо подчиниться неумолимой серии диагностических процедур, чтобы выяснить, все ли в порядке с ней самой и плодом. Чтобы защититься, женщина скорчивалась спиной ко мне, показывая свое недоверие, и отворачиваясь, закрывала нос и лицо руками. Позднее кто-то из персонала сказал мне, что ее тошнило от моего запаха мыла и духов. В отчаянии и растерянности, после бесплодных попыток заручиться поддержкой и руководством опытного персонала, я, в конце концов, реагировала на ситуацию интуитивно. Я отошла, присела на корточки на почтительном расстоянии от роженицы, и отказалась от своих полномочий; тем самым, я предоставила ей право молча рожать без моего вмешательства.