Холокост в Крыму - [38]
Завтра на нашей земле будет большой праздник. В честь него будут большие события повсюду. Что-то ждет нас. Тихонько договорились с соседкой Галей отпраздновать его. Из района привезли немного продуктов в обмен на вещи. Можно будет в этот день позволить себе сытнее поесть. Во всяком случае, в душе праздник вместе с далекими своими людьми, несмотря на тревогу вокруг.
2.VI. Целый месяц не брала пера в руки. Сегодня случайно подслушала разговор начальника отделения полиции с жильцами дома. Сообщил важную новость: будут расправляться с кодлом еврейским — добивать их русских оставшихся жен и детей. Ждем ареста... Вояки хоть куда.
Хлопочу в комендатуре пропуск на выезд в деревню на работу. Кажется, скоро удастся. Еду с одной соседкой по дому. Кушать нечего, продать тоже, а про обмен и говорить не приходится. Поеду обшивать население. Говорят, нуждаются в портнихах. Много всего крестьяне наменяли. Буду за кормежку работать, а то Фред очень плох.
1.XII. Получен пропуск, собираюсь в путь. Как-то будем жить на новом месте. Еду с охотой. Подальше от разных слухов, зрелищ и проч. В деревне, говорят, этого нет.
15.XII. Прикована к постели. Попала под легковую машину. К счастью, отделалась сильным ушибом ног, кости целы. В чужой избе, на топчане. Хозяйка хорошая, много уделяет мне внимания. Поправлюсь, отблагодарю.
23.XII. Хозяйка, где пробыли почти три недели, просит нас скорее уехать от нее. Очень осторожна стала со мной, чувствую что-то недоброе. Нашли комнату в другой деревне, завтра перебираемся туда. Опять новая жизнь.
24.XII. Устраиваемся комфортабельно. Есть даже кровать, но только без матраца, и нет сена, чтобы набить мешок. Ничего, как-нибудь. Только маленькая неприятность — в хате так сыро, что со стен течет и одежда влажная. Топлива нет, нужно идти в лес за 4 км. Есть неудобства, но все это можно исправить. Начинается трудовая жизнь. Работа уже в руках, а значит, и сыты будем...
ГААРК, ф. П-156, оп.1, д.31, лл.151-165. Машинописная копия.
ВОСПОМИНАНИЯ.
СТЕНОГРАММА БЕСЕДЫ С ЖИТЕЛЕМ СИМФЕРОПОЛЯ ЕВСЕЕМ ЕФИМОВИЧЕМ ГОПШТЕЙНОМ, СКРЫВАВШИМСЯ В ПЕРИОД ОККУПАЦИИ.
16-17 августа 1944 г.
16 августа 1944 г.
Немцы пришли в Симферополь утром 2 ноября 1941 г., заняли они под свой штаб здание мединститута по Вокзальной улице, и население центрального района узнало о входе — вступлении в Симферополь от жителей, которые по тем или иным делам стали появляться в разных частях города. Часов около 9-10 утра 2 ноября в городе стали появляться первые немецкие фигуры.
Первое, на что население обратило внимание — подчеркнутая щеголеватость: все были свежевыбриты, одеты щеголевато в новые чистые костюмы, словно они явились для парада, а не из-под Перекопа. Оказывается, сюда были брошены части из тыла, это было сделано для того, чтобы у жителей появилось другое впечатление. Об этом впечатлении долго в городе говорили. Говорили: «Воевали, воевали, а смотрите, какие они чистенькие, аккуратные». Так, в течение первых часов 2-го ноября, они распространились по всему городу, начали мчаться мотоциклисты с какими-то поручениями, чувствуется, что они являются хозяевами города. В центре районов начали появляться дощечки с указанием маршрута. День был тогда солнечный, погода была еще не осенняя, просто прохладная, неработавшее население высыпало на улицы, по углам были группы народа, начинался разговор с солдатами, кое-кто понимал по-немецки, еврейское население начало разговаривать.
Я вышел из дома часов около двенадцати, прошел по центральным улицам города, заглянул на Пушкинскую и натолкнулся около театра на толпу, когда подошел поближе, то увидел, что висел первый приказ на трех языках: русском, украинском и немецком.
На стене висел приказ с тремя параллельными полосами, оформленный ярко-красной рамкой. Совершенно очевидно, что толпа в несколько десятков человек приказа читать не могла, поэтому кто-то зычным голосом читал приказ вслух, читал громко, и если не все, то общий смысл приказа я усвоил сразу. Надо сказать, что приказ был довольно большой и сразу же произвел жуткое, удручающее впечатление, чувствовалось, что жизнь Симферополя как будто топором обрублена. Весь тонус жизни, взаимоотношения людей друг с другом разных национальностей, атмосфера была дружелюбная. Симферополь был многонациональным. В Крыму по переписи насчитывалось 80 национальностей, ...[91] тысяч жителей. Такое громадное количество национальностей на сравнительно небольшое количество жителей. Если люди не жили по-братски, дружелюбно, то элементы национальной борьбы отсутствовали. Но этот приказ вносил в эту атмосферу какое-то новое начало. В приказе слово «еврей» не употреблялось, а говорилось — «жиды».
Первый приказ говорил, что германская армия вступила в пределы Крыма. Насколько помню, говорилось так, что германская армия вступила не как завоевательница, не для захвата территории, а вступила на борьбу с «жидами» и большевиками. Половина приказа была отведена «жидам», и слово «жид» склонялось на все лады — жиды, жидам, о жидах.
На всем протяжении приказа из этого чувствовалось, что тут таится что-то новое, закрадывалось болезненное чувство. Я почувствовал это как еврей, и другие почувствовали, что жизнь Симферополя начинает двигаться по нездоровому курсу. Когда содержание приказа стало ясно — мало кто говорил, большинство молчало. В этом приказе говорилось о военнопленных, чтобы не давать приюта, что всякий укрывающий военнопленного будет отвечать по закону. Я перестал слушать приказ и стал всматриваться в лица толпы. Она была пестрая, разношерстная — армяне, татары, евреи и русские. Меня заинтересовало, как реагирует толпа, как она воспринимает этот приказ, самую основную идею. Мне хотелось увидеть, встречаются ли элементы сочувствия, можно ли это заметить на лицах населения, и надо сказать, что я ошибки не делал и не делаю теперь, когда говорю, что настроение было не в пользу приказа. Люди стояли с опущенными головами, сосредоточенными лицами, нахмуренными бровями. Видно было, сколько я мог видеть по окружающим, что сочувствия нет. Они рассчитывали, публикуя этот приказ, на зоологические инстинкты, они рассчитывали встретить старую закваску, и должен сказать, что я в первый момент этого не видел. Толпа стояла огромная, молчаливая, никаких обменов впечатлений. Вот первое впечатление от вступления немцев в город. Вот первый приказ.
Справочник содержит сведения об обстоятельствах «окончательного решения еврейского вопроса» нацистскими оккупантами в различных городах и селах Крыма в 1941–1944 гг. В статьях, расположенных по географическому принципу, приводятся данные об этапах нацистского геноцида по отношению к евреям, местах, датах и способах уничтожения еврейского населения, оккупационных карательных органах, ответственных за преступления, численности погибших.Издание адресовано историкам, социологам, преподавателям средних и высших учебных заведений, краеведам, а также всем, кто интересуется проблемами истории Крыма, Холокоста и Второй мировой войны.
Что же означает понятие женщина-фараон? Каким образом стал возможен подобный феномен? В результате каких событий женщина могла занять египетский престол в качестве владыки верхнего и Нижнего Египта, а значит, обладать безграничной властью? Нужно ли рассматривать подобное явление как нечто совершенно эксклюзивное и воспринимать его как каприз, случайность хода истории или это проявление законного права женщин, реализованное лишь немногими из них? В книге затронут не только кульминационный момент прихода женщины к власти, но и то, благодаря чему стало возможным подобное изменение в ее судьбе, как долго этим женщинам удавалось удержаться на престоле, что думали об этом сами египтяне, и не являлось ли наличие женщины-фараона противоречием давним законам и традициям.
От издателя Очевидным достоинством этой книги является высокая степень достоверности анализа ряда важнейших событий двух войн - Первой мировой и Великой Отечественной, основанного на данных историко-архивных документов. На примере 227-го пехотного Епифанского полка (1914-1917 гг.) приводятся подлинные документы о порядке прохождения службы в царской армии, дисциплинарной практике, оформлении очередных званий, наград, ранений и пр. Учитывая, что история Великой Отечественной войны, к сожаления, до сих пор в значительной степени малодостоверна, автор, отбросив идеологические подгонки, искажения и мифы партаппарата советского периода, сумел объективно, на основе архивных документов, проанализировать такие заметные события Великой Отечественной войны, как: Нарофоминский прорыв немцев, гибель командарма-33 М.Г.Ефремова, Ржевско-Вяземские операции (в том числе "Марс"), Курская битва и Прохоровское сражение, ошибки при штурме Зееловских высот и проведении всей Берлинской операции, причины неоправданно огромных безвозвратных потерь армии.
“Последнему поколению иностранных журналистов в СССР повезло больше предшественников, — пишет Дэвид Ремник в книге “Могила Ленина” (1993 г.). — Мы стали свидетелями триумфальных событий в веке, полном трагедий. Более того, мы могли описывать эти события, говорить с их участниками, знаменитыми и рядовыми, почти не боясь ненароком испортить кому-то жизнь”. Так Ремник вспоминает о времени, проведенном в Советском Союзе и России в 1988–1991 гг. в качестве московского корреспондента The Washington Post. В книге, посвященной краху огромной империи и насыщенной разнообразными документальными свидетельствами, он прежде всего всматривается в людей и создает живые портреты участников переломных событий — консерваторов, защитников режима и борцов с ним, диссидентов, либералов, демократических активистов.
Книга посвящена деятельности императора Николая II в канун и в ходе событий Февральской революции 1917 г. На конкретных примерах дан анализ состояния политической системы Российской империи и русской армии перед Февралем, показан процесс созревания предпосылок переворота, прослеживается реакция царя на захват власти оппозиционными и революционными силами, подробно рассмотрены обстоятельства отречения Николая II от престола и крушения монархической государственности в России.Книга предназначена для специалистов и всех интересующихся политической историей России.
К трехсотлетию воссоединения Украины с Россией.
В книгу выдающегося русского ученого с мировым именем, врача, общественного деятеля, публициста, писателя, участника русско-японской, Великой (Первой мировой) войн, члена Особой комиссии при Главнокомандующем Вооруженными силами Юга России по расследованию злодеяний большевиков Н. В. Краинского (1869-1951) вошли его воспоминания, основанные на дневниковых записях. Лишь однажды изданная в Белграде (без указания года), книга уже давно стала библиографической редкостью.Это одно из самых правдивых и объективных описаний трагического отрывка истории России (1917-1920).Кроме того, в «Приложение» вошли статьи, которые имеют и остросовременное звучание.
Монография посвящена акциям массового уничтожения еврейского населения на оккупированной территории Украины в 1941-1944 гг. В эти годы на украинских землях существовало несколько административно-территориальных единиц, созданных оккупационными властями: Рейхскомиссариат «Украина», губернаторство «Транснистрия», дистрикт «Галичина» (в составе Генерал-Губернаторства), а также территории, управляемые немецкой военной администрацией, румынской и венгерской властями. Рейхскомиссариат «Украина» и Губернаторство «Транснистрия» охватывали территорию 13 современных областей Украины (Винницкой, Волынской, Днепропетровской, Житомирской, Запорожской, Киевской, Кировоградской, Николаевской, Одесской, Полтавской, Ровенской, Херсонской и Хмельницкой) и г.