Холодный зной - [33]

— Знаешь, сегодня я собираюсь провести вечер с моей подругой Фионой.

— Фиона, которая работает в госпитале? — У Билла было такое ощущение, что Гранья всегда упоминает о ней после того, как они поговорят о Лиззи. Как будто бы для того, чтобы подчеркнуть, насколько глупа Лиззи и насколько трудно с ней общаться.

— Да, я много раз рассказывала тебе о ней. Хорошая подруга, и моя, и Бриджит. Мы всегда можем сказать родителям, что остаемся у нее, хотя это не всегда так.

— Я понял, о чем ты, а что они?

— А они не думают об этом. Просто знают, что все в порядке.

— И часто Фиона прикрывает тебя?

— Нет, последний раз… ну, когда я осталась у Тони. Как раз на следующий день я узнала, какая он свинья и как он занял место моего отца. Я рассказывала тебе?

Она рассказывала много, много раз, но Билл был очень добрым молодым человеком.

— Если бы я только знала, какой он, я бы ни за что не стала с ним общаться.

— Полагаю, если ты вернешься к нему, ваши отношения с отцом на этом закончатся?

Гранья взглянула на него колючим взглядом. Билл знал, что Тони все еще думает о ней, но для отца, если он узнает об их связи, это будет катастрофой. Отец не сомневался, что станет директором; наверное, он чувствовал себя гадко, просто не подавал виду.

— Ты знаешь, я думала об этом, — ответила Гранья медленно. — И, наверное, стоит немного подождать, пока у отца в жизни все не наладится. Тогда, возможно, он будет готов услышать нечто подобное.

— Ты думаешь, он делится своими проблемами с матерью?

Гранья покачала головой:

— Они почти не разговаривают. Мою маму интересует только ресторан и общение с ее сестрами. Папа в основном проводит время в одиночестве, но, может быть, эти вечерние уроки выведут его из оцепенения, и тогда с ним можно будет поговорить. Что-то я слишком забегаю вперед.

Билл посмотрел на нее восхищенно. Она относилась к своим родителям так же, как и он, не хотела их огорчать.

— У нас так много общего, — сказал он внезапно. — Жаль, что мы можем быть только друзьями.

— Я знаю, Билл. И ты очень симпатичный парень, особенно в этом новом пиджаке. У тебя такие красивые волосы с блеском, ты молод и не умрешь, когда мне будет сорок. Разве не ужасно, что у нас нет влечения друг к другу, но я точно отношусь к тебе только как к другу.

— Я знаю. Почему в жизни все так несправедливо?

Он решил устроить для своей семьи прогулку на побережье. Они сели на поезд, который назывался «Стрела».

— Мы летим на стреле к побережью, — сказала Олив нескольким людям в поезде, и они улыбнулись ей. Ей все улыбались.

Они спустились вниз к гавани, где стояли лодки рыбаков. Повсюду гуляли туристы и отдыхающие. Они проходили по главной извилистой улице маленького городка и рассматривали витрины магазинчиков. Мама Билла сказала, что, наверное, так здорово жить в таком месте.

— Когда вы с сестрой были маленькие, — сказал отец, — мы думали о том, чтобы переехать сюда, но работу проще найти в городе, и потому мы не поехали.

— Может быть, Билл когда-нибудь будет жить в похожем местечке, когда продвинется по работе, — предположила мама.

Билл попытался представить себя, живущего с Лиззи в новой квартире или в одном из старых домов здесь. Чем она будет заниматься целый день, когда «Стрела» умчит его в город на работу? Заведет ли она новых подружек, как она это умеет? Родятся ли у них дети? Она сказала, мальчик и девочка, и все. Но это было давно, а теперь ее мнение могло измениться.

Олив не была любительницей пеших прогулок, а маме очень хотелось зайти в церковь, и она ее уговорила. А Билл с отцом решили прогуляться по милой извилистой Vico Road, которую часто сравнивали с Bay of Naples. У многих дорог здесь были итальянские названия, например Vico и Sorrento, а также здания с названиями La Scala, Milano, Ancona. Холмы вдоль побережья напоминали Италию. Они любовались садом, рассматривали дома и искренне восхищались. Если бы Лиззи была здесь, она бы точно возмутилась социальным неравенством. Но Билл, который работал банковским клерком, и его отец, который резал ветчину, взвешивал ее и упаковывал, совершенно спокойно относились к этому явлению.

Светило солнце, море мерцало, и на воде качались яхты. Они присели на бордюр, и отец закурил.

— У тебя все сбылось, о чем ты мечтал, когда был молодой? — спросил Билл.

— Не все, конечно, но многое.

— А что именно?

— Ну, иметь такую хорошую работу и удержаться на ней, несмотря ни на что. Я женился на твоей маме, и она стала великолепной женой, и у нас получилась отличная семья. А потом родились вы с Олив, и это было для нас высшей наградой.

У Билла появилось странное чувство, будто отец жил в нереальном мире. Все это было так обыденно. Дать образование детям. Жена, которая жарит яичницу, а он считает, что она великолепна. А работа…

— Пап, а почему я стал для тебя наградой?

— Ну, ты сейчас набиваешь себе цену, — улыбнулся отец.

— Нет, я имею в виду, почему ты доволен мной?

— А кто бы мог пожелать лучшего сына? Вот сегодня, например, ты устроил нам это маленькое путешествие, и так много трудишься, чтобы заработать деньги, и так добр к сестре.

— Кто ж не любит Олив?

— Да, любят, но ты особенно. Мы с мамой живем, не зная страхов и печалей, потому что уверены, что, когда нас не станет, ты позаботишься о ней.