Холодный огонь - [12]

— Ну а что? И так у людей путного праздника не получается, с тремя годами войны, — хмуро сказал Сьютар. Он очень старался выглядеть так, как подобало верховному жрецу, но в прошлогодней битве ему дыхнули в лицо огнём — и ни бороды, ни усов не осталось у Сьютара Скенеса, и за зиму отросло немногое, и то клочками. Жрец досадовал и смущался из-за этого, и Фриссу не удалось его утешить.

— Совсем забыл, — спохватился Скенес-старший. — У Аддакьюсов ожидается прибавление.

— У кого же? — с любопытством спросил Фрисс. — Неужели…

— Эмма и Дейн, — торжественно кивнул Сьютар. — Знаешь, я боялся немного, когда ты привёз их из владений Смерти… Но теперь вижу — Боги Смерти в самом деле отпустили их!

— Ох ты! Вот это радостная новость, — улыбнулся Речник. — И, ты говорил, Рест Наньокетова тоже…

— Двое родятся в Фейре этим летом, — согласился жрец. — Хороший знак для нас, как мне кажется… Солнце сгинуло за Опалённым Лесом, но редкие лучи ещё дотягивались до Реки сквозь частокол стволов и паутину ветвей. Вечер был тёплым и безветренным. Оставив броню и мечи в летней спальне Скенесов, Речник выбрался из пещеры — поплавать наперегонки с Агва перед сном. Он хотел позвать с собой Алсага, но хесский кот уже уснул, свернувшись в огромный клубок, а вокруг него устроились, как показалось Фриссу, все кошки Фейра. Речник не стал никого тревожить, бесшумно вышел к огромной коряге на берегу — её так и не порубили на дрова, она навеки осталась общим причалом и местом для рыбалки — и нырнул в тихую воду. Когда Фрисс вылез на берег, уже сгустились сумерки. Одинокий Агва выглянул из зарослей тростника, зевнул и ушёл под воду. Речник прошёл немного по берегу, недалеко, всего лишь до пещеры Фирлисов.

Пустая нора зияла в стене обрыва, как рана. Фрисс тихо вздохнул, чувствуя смутную боль и какую-то вину. Фирлисы ушли, как только растаял снег, уплыли вниз по Реке, и след их там затерялся… Речник хотел идти обратно в спальню, когда услышал взволнованный голос.

— Хельг, ну не так же! «Стены», а не «сети»! «Стены тумана да будут прочны», вспомнил теперь?

— «Тени не видны, шаги не слышны, чтобы враги потерялись во мгле и не нашли нас на нашей земле». До этого места я помню, а вот заклинание звучало не так, — ответил тихим, но уверенным басом Хельг Айвин. — А! Мы зря мучаемся, Сит. Дело не в заклинании. Мне не хватает сил.

— Хельг, а кому тогда хватит? — еле слышно возмутилась Сит Наньокетова. — У меня в руках он даже не остыл! А Сима вернётся нескоро, а Кесса вообще покинула нас. Кто-то всё-таки должен быть магом, когда все маги улетели! Попробуй ещё раз, а потом попробую я… Неяркий белый свет вытек из пещеры, ненадолго озарил полосу гальки и песка, отразился от волн и угас. На мгновение Фрисс увидел, как темнота вокруг сгущается, закрывает всё от глаз… он мигнул, и видение сгинуло. В пещере Фирлисов, недалеко от входа, прямо перед Речником, сидели на охапке соломы двое жителей, а перед ними лежал, тускло мерцая, шар из дымчатого кварца — магический камень, отводящий глаза врагам. Фрисс привёз его из глубин Хесса, в подарок Эмме Фирлисовой, и теперь, после её смерти, камень не принадлежал никому. Почему-то Фирлисы не взяли его с собой…

— Доброй ночи, Хельг, Сит, и доброй магии, — пожелал Речник, увидев смущение и испуг в их глазах. — Значит, шарик теперь у вас?

Теперь вы защищаете Фейр от недобрых глаз. Амулет, конечно, не очень силён, но польза от него есть…

— Да, Речник Фрисс, вот если бы мы ещё могли им воспользоваться… — вздохнула Сит. — Хельг отлично помнит все заклинания, и я тоже слушала внимательно, а толку нет.

— Да что там говорить! Я даже воду вызвать не могу, — понурился Хельг. — Ал-лийн! Облачко тумана повисло в воздухе, уронило на пол несколько капель и рассеялось. Фрисс уткнулся взглядом в камень под ногами. Сколько он помнил Хельга Айвина, у того никогда не было магического дара, хотя магию он любил, и знал — для жителя участка — очень много. Речника это не слишком волновало, он и сам был негодным колдуном. Вот только последние два года… Фрисс в задумчивости протянул руку к потайному карману. Кьюнн, страшный артефакт в золотистой ипроновой скорлупе, самое сильное оружие на планете, сгусток чистейшей энергии… То, что давало самому Фриссу силы на магию, которую он раньше и попробовать боялся. А если…

— Хельг, ты умеешь молчать? — еле слышно спросил Речник. — А ты, Сит? Зелёное пламя разгоралось меж двумя ипроновыми створками, и неровный свет обжигал глаза. Фрисс захлопнул скорлупу и накрепко закрыл её. Сит отдёрнула руку и зажмурилась.

— Хм? Какой-то жар течёт под кожей, — заметил Хельг, разглядывая свою ладонь. — Ал-лийн! Он покачнулся, и Фрисс на всякий случай положил руку ему на плечо.

Вода расплескалась по полу и тонким ручейком потекла из пещеры.

Кьюнн, запертый в золотой тюрьме, источал тепло… …Злые взгляды куванцев жгли Речнику спину, даже когда он миновал и «Куванский Причал», и Струйну. Сам Эльгер вышел из подводной норы провожать нежеланного гостя, и все, кто был на согнанных к «Причалу» плотах, как бы ненароком стянулись к хиндиксе Речника. Фрисс только усмехнулся и полетел своей дорогой. Два отреза белёного холста унёс он от Эльгера — хорошие дары для Эммы Аддакьюсовой и Рест Наньокетовой, и ещё флакон цветочного масла, по цвету похожего на розовый жемчуг, а по запаху — на цветы Кенрилла, смешанные со свежей Стрякавой. Это для Скенесов…