Холодный, как камень - [8]

Финн являлся бывшим пловцом-диверсантом, имел опыт участия в спецоперациях, в том числе боевых. Обладал уникальными лингвистическими навыками благодаря калифорнийской учебке, где он провел существенную часть своей жизни, изучая арабский, после чего овладел и рядом диалектов, которые в школе не преподавали. Текущая работа вынуждала его активно путешествовать, однако он достаточно много времени уделял дому и семье. Например, почти никогда не пропускал важные спортивные и прочие школьные мероприятия — ходил туда ради детей, питая надежду, что потом всегда сможет рассчитывать на их помощь.

Финн закончил паковать бутерброды, зашел в свою «нору», запер дверь и принялся составлять окончательный план покушения на Картера Грея. Из чисто практических соображений он не будет зеркально отражать дело Дана Росса. Впрочем, Гарри Финн не принадлежал к тем людям, которые вечно пытаются засунуть круглую палку в квадратную дырку. Даже киллеры должны быть гибкими; если на то пошло, самыми гибкими специалистами на свете.

Взгляд Финна остановился на снимке троих детей, стоявшем в рамке по центру стола. Рождение и смерть. Один и тот же путь, которым идет каждый человек. На старте ты начинаешь, а в конце дистанции прекращаешь дышать. А вот то, что и как ты делаешь посредине, определяет твою суть. Впрочем, подспудно Гарри Финн чувствовал, что его самого было бы очень нелегко классифицировать. Бывали такие дни, когда он и сам толком не понимал, кем является.

Глава 6

Прокатный автомобиль остановился возле кладбищенских ворот, когда Оливер Стоун еще не успел закончить кое-какую работу. Аннабель Конрой вылезла из машины и прошла сквозь незапертые ворота. Полы ее длинного черного плаща развевались на ветру, открывая взгляду коричневую юбку до колен и высокие сапоги; волосы Аннабель прятались под мягкой широкополой шляпой. Стоун прикрыл дверь в сарай, стоявший рядом с коттеджем, и запер его на висячий замок.

Он сказал:

— Милтон уверяет, что ваша поездка в Бостон увенчалась великим успехом. Не думаю, что в своей жизни мне доводилось слышать слова «гениально», «мастерски» и «безупречно», столь много раз повторенными в адрес одного человека. Надеюсь, в этом описании вы узнали саму себя.

— Из Милтона выйдет отличный аферист. Хотя я не взялась бы рекомендовать такую жизнь людям, чья судьба меня заботит.

— А еще он сказал, что по пути домой вас одолела некая мрачная дума. Случилось чего?

Она глянула на коттедж.

— Не возражаете, если мы поговорим там?

Употребить выражение «спартанская обстановка» к интерьеру жилища Стоуна было бы весьма щедрым жестом. Несколько стульев, парочка обшарпанных столов, книжные полки, прогибающиеся под изданиями на нескольких языках, изрядно тронутый древоточцами секретер, а также крохотная кухонька, спальня и ванная комната — вот, собственно, и всех начинка домика, чья общая площадь едва ли составляла шестьсот квадратных футов.[1]

Они уселись возле пустого камина на самых комфортабельных стульях, то есть на тех, где еще сохранилась мягкая обивка.

— Я приехала сообщить вам, что ухожу. После всего, что случилось, мне кажется, что вы заслуживаете подробного объяснения, — призналась она.

— Аннабель, вы мне ничего не должны. Совсем.

— Не надо так говорить! — отрезала она. — И без того тошно. В общем, просто выслушайте меня.

Он откинулся на спинку стула, сложил руки на груди и принял выжидающий вид.

Из кармана плаща Аннабель извлекла газетную заметку и протянула ее Оливеру:

— Для начала прочтите.

— И кто же этот Энтони Уоллес? — спросил он, ознакомившись с текстом.

— Знакомый. Работали вместе, — туманно ответила она.

— Над какой-нибудь аферой? — уточнил Оливер.

Она рассеянно кивнула.

— Хм. Убито три человека…

Аннабель встала и принялась мерить шагами комнату.

— В том-то и дело. Я просто с ума схожу. Я просила Тони сидеть тихо и не светить деньгами. А он что сделал? Ровно противоположное… И вот теперь три ни в чем не повинных человека мертвы…

Стоун постучал пальцем по бумаге.

— Судя по всему, ваш мистер Уоллес вскоре станет четвертым.

— Да, но как раз его-то невинным назвать никак нельзя. Он с самого начала знал, в какое дело лезет.

— А поконкретнее?

Она помолчала.

— Оливер, вы мне нравитесь, и я вас уважаю, но здесь… как бы это выразиться…

— А, нечто противозаконное?

— И вас это совсем не беспокоит?

— Я в жизни всякое видел.

Она заинтересованно склонила голову набок.

— Видели? Или все же сами делали?

— Кто вас преследует и почему?

— Это вас уж точно не касается.

— Напротив. Если, конечно, вы хотите заручиться моей помощью.

— Мне не требуется помощь. Я просто хотела объяснить, почему должна уехать.

— Вы в самом деле полагаете, что в одиночку вам будет безопасней?

— Скорее, безопасней будет вам, да и всем остальным.

— Я не это спросил.

— Мне уже приходилось попадать в переделки, и я всегда выбиралась из них сама.

— Даже из переделок такого уровня? — Он посмотрел на газетную вырезку. — Похоже, этот тип не шутит.

— Тони просчитался. Крупно. Я такой ошибки делать не собираюсь. Лягу на дно. И как можно дальше отсюда.

— Но вы же не знаете, что мог рассказать Тони… А он владел какой-нибудь информацией, которая способна навести на ваш след?