Холодные мечты - [14]

– Садитесь ближе, – Афанасий Афанасьевич сухо кивнул.

– Ах, как тут миленько! – пропела Анжела.

Они расселись, причем каким-то неведомым образом, Анжела ухитрилась сесть ближе всех к адвокату, а на соседний стул кинуть свою сумочку. Этим маневром завоевав лучшее место, и обозначив границы вокруг себя. Правда, ее победа осталась незамеченной, Доминика с Савелием настолько были поражены всем происходящим, что просто уселись на первые попавшиеся стулья.

– Где господин Мителкин? – этот вопрос явно относился к менеджеру, пригласившей их в зал, а сейчас замершей у дверей.

– Он, цитирую: «возмущен, взбешен, обижен», конец цитаты. И он требует, чтобы всякие проходимцы оставили его в покое, – ответила менеджер. – Он не готов идти на компромисс, и предпочитает заниматься своим делом. Ибо прекрасно знает, что за всем этим балаганом последует.

И опять же, эта фраза могла бы насторожить, но не насторожила. Много, слишком много было сегодня переживаний.

– Весьма негативные высказывания. Попросите господина Мителкина все же явиться сюда, и таким образом почтить последнюю волю покойного, – сказал Афанасий Афанасьевич. – Объясните, что в противном случае, я буду вынужден ликвидировать все его щетки и швабры.

Когда менеджер удалилась, Афанасий Афанасьевич принялся неспешно перебирать бумаги. Словно его душевное и финансовое благополучие, а заодно и мир во всем мире зависел лишь от этого занятия.

– Эй, пшш! – услышала Доминика, и вдруг заметила, что Анжела уже какое-то время делает ей знаки.

– Что? – так же шепотом спросила она, склонив голову.

– Ты понимаешь?! – прошептала Анжела.

Доминика неопределенно пожала плечами, пока она пребывала в ожидании объяснений, и лишь смутно на что-то надеялась. На что-то такое, чего никак бы не смогла оформить в слова.

– Последняя воля! – лишь по шевелению накрашенных губ можно было понять сказанное.

Доминика кивнула, все еще не догадываясь, о чем идет речь.

Афанасий Афанасьевич продолжал перебирать бумаги, и, судя по всему, был так увлечен этим процессом, что не заметил бы даже муху, севшую ему на нос, а не то, что перешептывание девушек. Воистину, именно так и должен поступать хороший адвокат – замечать то, что следует заметить, и не замечать то, чего замечать не следует.

– Завещание! – шикнула Анжела. – Они будут читать завещание.

Доминика покачала головой, причем сделала это настоль нервически, что вместо обычных покачиваний получились подергивания. Пластиковая заколка, не выдержав таких движений, отстегнулась и отлетела в сторону. Савелий кинулся поднимать заколку, но наступив на нее ненароком, раздавил и, сконфузившись, сел обратно. Что, впрочем, тоже осталось совершенно незамеченным адвокатом.

– Не! – шепнула Доминика, почему-то даже не обеспокоившись, что теперь придется где-то разыскивать деньги на новую заколку. – Все завещали другому мужику. Какому-то Антофию.

Анжела лишь гневно сверкнула глазами. Савелий громко чихнул. Адвокат выронил стопку бумаг.

– У-у, злыдень! – В зал вошел уже немолодой мужчина весьма специфической наружности. Лицо его поросло трехдневной щетиной, фирменный синий комбинезон свисал на одной лямке. Это был первый человек, встреченный здесь, в Империи, который никак не подходил под описание стильного, гламурного и даже аккуратного. С собой он притащил ведро со шваброй.

В зале запахло моющими средствами.

– Рад видеть, что вы все же явились, – сказал Афанасий Афанасьевич. – Признаться, я был уверен, что вы не станете уклоняться от своего морального и гражданского долга, и вы меня не разочаровали.

– Ответишь ты мне за такое обращение, плут проклятый, – возмутился Мителкин, погрозив адвокату не совсем чистым кулаком. – Щетки прятать! А я бы твои бумаги попрятал? А? Каково бы тебе было?!

Мителкин, высказав все, резко замолчал и сел за стол, поставив ведро поближе к своим ногам. Его внешность, помимо отсутствия всякой ухоженности, еще обладала и достаточной непривлекательностью. Лицо было в морщинах, волосы прямые и лоснящиеся, более напоминающие конскую гриву, зачесаны назад, но с неимоверным упорством сползающие на глаза. Впрочем, этот облик прекрасно гармонировал с грубым голосом и резкими манерами.

– Все в сборе. Приступим! – Афанасий Афанасьевич поднялся и склонил голову. Никто из присутствующих не заметил излишней поспешности в его словах, адвокат словно боялся каких-то высказываний от прибывшего Мителкина, и потому спешил направить разговор в нужное русло. – Феоктист был необычным человеком. Он был гениален. Он смог основать Империю и объединить то, что казалось объединить невозможно. Мы собрались здесь, чтобы почтить его последнюю волю!

Афанасий Афанасьевич умолк, чтобы придать своим словам больший вес, что, несомненно, бы и произошло, если бы среди собравшихся не присутствовал некто с замечательной фамилией Пепельмух.

– И чё? – вытянул шею Савелий, а заодно вытянулся его свитер с любопытным жирафом. – Зачем мы ему понадобились. Скажите уже, чего там этот Феоктист велел. Любопытно аж жуть!

Мителкин дотянулся-таки, чтобы отвесить Савелию подзатыльник.

– Не этот Феоктист, а уважаемый Феоктист, – назидательно произнес он, постаравшись напустить на себя важность. – Понял?