Холодные ключи - [32]

— Славный рюкзак наших непобедимых войск. Сохранил твои сапоги в сухости и после болотного крещения. Ага, а вот и чистый свитер.

Сияло солнце. Света развела костёр на опушке у ручья, группа ходила вокруг огня, некоторые девушки крестились. Артём сидел на берегу полуголый, Блейель прямо в одежде плюхнулся в неглубокую воду и прислонился к большому камню.

— Я куплю тебе новый рюкзак.

— Не нужно, этот постираем. Подвинься, я его к тебе положу.

— Вода холодная. Я выхожу.

— Ботинки можешь выбросить.

— Без вас было так спокойно, так хорошо.

— Чего–чего?

— Ты спас мне жизнь. Снова.

По возвращении иностранца отправили под горячий душ, потом завернули в одеяла, напоили чаем — и со всех сторон усыпали порицаниями и пожеланиями выздоровления.

— Спасиба, спасиба, да, да, да, — бормотал он.

Ночью он то и дело выходил по нужде, но утром почувствовал себя вполне здоровым.

Таштагол. Он уже был несказанно рад, что тайга всё–таки не забрала его себе. Происшедшее казалось недоразумением, но ему помогли друзья, и ничего страшного не произошло. Нечего об этом и думать; никто на эту тему больше не заговаривал. В краеведческом музее он подивился на традиционный шорский дом, выстроенный на сваях, крыша покрыта землей и заросла травой и кустами. Две куклы в натуральную величину, с волосами из длинной щетины, представляли обитателей дома. А в сувенирном отделе он купил подарок для герра Фенглера — оберег, сказали ему, для защиты дома и семьи. Дощечку из покрытой тёмно–коричневой морилкой сосны, на одном конце вырезанную в виде женщины, на другом — мужчины. Лица вырезаны объёмно, прочие части тела намечены углублениями. Женские груди — узор из спиралей, детородные органы — звезда в круге. А мужской член — как вафля с двумя шариками мороженого. Ленточки, на которые подвешивался тотем, продеты с обоих концов, и можно решать, кто вверху — женщина или мужчина, смотря по тому, кто в доме хозяин.

Существовала ли фрау Фенглер? Блейель с сокрушением понял, что не знает. Ведь были какие–то торжества, на которых она, как супруга шефа, должна была присутствовать — юбилеи, то же Рождество. Но её там не было. Или он просто забыл?

Всё, что имело отношение к Германии, пропало во мраке. Разве только вчера он не видел кусочек Германии? Немецкий подъёмник. Видел. Фенглер в таком возрасте, вполне возможно, что он вдовец. Или женат на тридцатилетней. Нет. Нет! Только не Фенглер. Он хорошенько завернул оберег в пластиковый кулёк и затолкал в боковой карман рюкзака. Не слишком ли сальный подарок для старикана? И сколько, интересно, сейчас времени?

Городок, сметённый во впадине между гор, выглядел бедно и серо, но частностей — небольшой собор, памятник Ленину — Блейель не заметил. Только они вышли из музея, как он утратил над собой власть. Словно в трансе, он стоял рядом с Артёмом и Соней, пока они договаривались с Олегом, водителем, который качал головой и удручённо улыбался, обнажив торчащие зубы.

— Матвей, они поедут домой без нас.

Никакой реакции.

— Матвей Карлович! Товарищ Блейель!

— Что?

— Они поедут домой без нас, после концерта будет слишком поздно.

— А-а. Хорошо.

— Думаешь, это хорошо? Что ж, тебе виднее.

— Нет, нет, не виднее, я вообще…

Почти молча он распрощался с группой, Свете, погрозившей ему пальцем, он сказал «хорошо».

За Артёмом и Соней он поднялся по длинной бетонной лестнице наверх, на холм, поросший травой. На лавках перед сценой уже собирался народ. У микрофона стоял толстяк в костюме и, клокоча, читал нечто, никого не интересовавшее.

Блейелю пришлось ждать очень долго. Сначала он возбуждённо ходил туда–сюда. Потом ограничился тем, что сел и вертел головой во все стороны. Затем плечи его опустились, взгляд остекленел. За толстяком вышла не менее болтливая дама с огромным амулетом на шее, и несколько робких подростков, выигравших какое–то соревнование. Потом бородатый бард бесконечно пел под гитару неблагозвучные баллады. Блейель много раз порывался попросить Артёма узнать, нет ли изменений в программе, но помалкивал, опасаясь нежеланного ответа. А время всё шло, и уверенность, что спрашивать ничего не нужно, крепчала. Вне всяких сомнений, что–то изменили. Перенесли время или место. Она не пришла. Вместо неё выпустили горлодёра, чьи песни непостижимым образом вызывали у публики бешеный восторг.

Какая страшная глупость, что он не готов к такому разочарованию. Всё напрасно. Всё пропало.

Без страховки, без двойного дна.

У тебя был шанс, Блейель.

Он пропал.

И потом она появилась, из ничего, из земли, с неба, явь ли это, или милосердный морок — но вдруг она очутилась на сцене, с лютней на коленях, на этот раз одна, без танцовщиц. Он вскочил, протиснулся в проход и встал в первом ряду. Тут на него напала робость. Он не смел и взглянуть на неё. Он было подумал, что мимолетная улыбка, прежде чем она тронула струны, и взмах руки предназначались ему, но тут же категорически отмёл это предположение.

Вместо серебристого платья и тёмного колпака она облачилась в льняной костюм песочного цвета с широким ярким тканым поясом, на плечи наброшена большая серая шкура. Она опустила инструмент, поправила микрофон и что–то сказала.