Холодные и мертвые (сборник рассказов) - [11]

— Это точно не могут быть фонари, — скорее убеждая себя, пробормотал Курт в динамик. Эф обернулся к нему и кивнул.

— Скорее, это какой-то еще неизученный эффект, — согласился бензомастер. Но практически тут же все сомнения Курта развеялись: он вляпался непосредственно в этот «неизученный эффект». Мысок ботинка поддел и перевернул самый обычный, допотопный фонарь, которые перестали производить еще в прошлом веке. Стекло треснуло, огонек погас, горячее масло потекло по насту, продавливая в нем желтоватый узор. Вокруг стало на один залитый мягким светом участок меньше. Эф мгновенно оказался рядом, едва не сорвав провода, присел рядом с разбитым фонарем, потрогал масляный след и заметил: — Интересные дела творятся. Курт согласно кивнул, а бензомастер уже волок его куда-то сквозь снег. Провода, натягиваясь, дрожали, и Курту приходилось постоянно придерживать у разъема, чтобы не терять контакт. Эф куда-то очень торопился. Желтый свет постепенно гас, собираясь в жгуче-яркий светлячок где-то далеко впереди, куда уходили провода. Наконец-то Эф остановился, позволив Курту подойти поближе. Бензомастер стоял, возвышаясь над проваливающимся по колено под снег Куртом, держа в обеих руках по охапке фонарей. В одной руке семь, в другой — пять. Все, что удалось собрать на пути. За ними тянулся длинный коридор, будто выстеленный белоснежным полотном. А впереди и по бокам — все равно мягкий буран, наполненный желтоватыми отблесками. Снег начал утихать, обнажая островки заметенных фонариков. Свет угасал вместе с непогодой. Курт практически ничего не видел, несмотря на улегшийся буран. В каком направлении машина — непонятно. Но Эф видел все куда лучше его. Он резко рванул с места, отшвырнув фонари и вырвав провода, темной фигурой исчезая в белом мареве. Курту не осталось ничего другого, кроме как бежать следом, чувствуя, как с каждым движением все хуже сгибается комбинезон, постепенно охватываемый холодом. Но до машины он все-таки добрался, благо, она оказалась не очень далеко. То, что Курт увидел дальше, не подвергалось никакому пониманию. Грегор, видимо, все-таки вылез из машины. Не мог не вылезти именно потому что старший брат просил его этого не делать. Эф был поблизости — осторожно, крадучись, подходил к нему, протягивая руку. Но с другой стороны за рукав Грега уже держал он. Серый сгусток бурана, отдаленно напоминающий человеческую фигуру и похожий на полный антипод Эфа. Изморозь бежала вверх по рукаву грегоровой парки, добралась до капюшона и схватилась за лицо, которое мигом посерело и пошло мелкими трещинками, как весенний лед. Курт с трудом перенес вес на другую ногу и снова по колено ушел в снег, проламывая ладонями наст. Все, что ему осталось — это наблюдать, как вытянутая аномалия медленно поглотила его брата, несмотря на то что бензомастер, в одно мгновение оказавшись рядом, тянул его за другую руку на себя. Куртку быстро схватило льдом, рукав хрустнул и вывернулся под углом. Рука Грега осталась у Эфа, в то время как сам он начал заваливаться вперед, пока не зарылся лицом в снег. Серое существо зарябило, плеснуло на мастера и распалось, слившись со снегом. Эф осторожно положил руку на снег и подошел Курту, помогая ему выбраться из снежной западни и встать на ноги. Только выпрямившись, несмотря на потрясение, несмотря на острые кристаллики, слепливающие ресницы, на бьющееся где-то в горле сердце, Курт заметил, что бензомастер стал непропорционально ниже ростом — на голову, а то и на две. Просто вжался в землю, раздавшись при этом в плечах. — Что это было, — с трудом разлепив губы, без эмоций поинтересовался Курт. Ледяной воздух резал горло. — Серые, — со вздохом ответил Эф. Голос у него тоже изменился, хоть и не утратил знакомых интонаций. — Поедем. Нам нужно отвезти его домой. — Домой, — угрюмо повторил Курт, цепляя к плечу провода и чувствуя, как медленно начинает нагреваться костюм, и как с тихим хрустом отваливается наледь.

? Его не должно было быть здесь, — смог выдавить Курт, когда на лице Ганса выступила кровь. — Психопат, — огрызнулся Ганс и рухнул в свое кресло, прижимая ладонь к носу и запрокидывая голову. Из-за этого голос его звучал глухо и раздраженно. — Если бы он не захотел, его бы здесь и не было. Я силой никого не тащил. — Да ладно! — снова вспылил Курт. Ганс поспешно откатился вместе со стулом к окну. — Клянусь тебе. Я связался с теми, с кем смог. Предложил вернуться. Те, кто захотели, приехали. — Зачем они тебе? — с трудом сжав ладонь в кулак, Курт потер лоб.

Болели отогревающиеся пальцы. Саднили сбитые о морду Ганса костяшки пальцев. В висках пульсировала настырная головная боль. Грегора больше не было, и хорошо, что матери об этом сообщать не нужно было. — Они сами захотели вернуться, — с нажимом повторил Ганс. — Грег никогда не хотел вернуться! — Много ты знаешь о своем брате… Курт подпер голову кулаками. По всему выходило, что Ганс прав. И, что самое поганое (хотя что может быть хуже того, что он прав?), возможности узнать Грегора больше не предоставится. — Что ты им предложил? Пообещал? Ганс выразительно шмыгнул носом, потер окровавленную руку о брючину и гордо, с отголоском надменности, произнес: — Безопасность. — Я сейчас сломаю тебе руку, — спокойно пообещал Курт, не переставая рассматривать мыски своих ботинок. На одном пятном расползлось масло, оба были мокрыми и грязными. Грязные следы оставались за ним по всему университетскому коридору. Особенно он наследил здесь, в ректорском кабинете. — Я серьезно, — Ганс, видимо, решил не воспринимать всерьез угрозы. — То, над чем мы сейчас работаем — это хороший аргумент, чтобы вернуться. Тем, кому хочется жить. — Ну, показывай, — Курт поднялся с гостевого кресла, потянулся. По Грегу он будет убиваться тогда, когда будет вместе с парочкой студентов ковыряться в промерзшей земле, выкапывая могилу. Ведь все это должно иметь хоть какой-то смысл. Ганс вывел его через дверь в лабораторию, распугав аспирантов, распивающих чай с аквавитом, и дальше, в коридор, совмещающий два помещения. Они вошли в полутемный пустой зал, в углу которого, занимая пространство от пола до потолка, матово блестел аквариум.