Холодные дни - [62]

– ЗДРАВЫЕ ПРИОРИТЕТЫ.

– Рад, что одобряешь, – сказал я. Я был убежден, что существо, не понимающее концепции минут и секунд вряд ли будет мастером по части распознавания сарказма. – Но проблема никуда не делась. Мне нужно, чтобы ты объяснил, в чем она состоит.

– ТЫ СЛИШКОМ ОГРАНИЧЕН, – сказал Духоприют. – ЭТО ПОВРЕДИЛО БЫ ТЕБЕ, ПОСКОЛЬКУ ПОВРЕДИЛО БЫ ТВОЕМУ ДУХУ.

Вздрогнув, я поднял обе руки:

– Только ради бога, не передавай этого мысленно. Ты думаешь чересчур громко.

В горящих глазах Духоприюта читалось презрение.

– ВАШ СПОСОБ ПЕРЕДАЧИ ИДЕЙ НЕЭФФЕКТИВЕН И ОГРАНИЧЕН.

– Слова, слова, слова, – сказал я. – Расскажи мне об этом. Слова. Это все, чем мы располагаем, разве что ты захочешь нарисовать мне картинку.

Духоприют на мгновение замер – и тут из пола полезли извивающиеся стебли. Я едва не подпрыгнул, но все же сдержался. Вреда мне здесь не причиняли, не считая того, что я сделал с собой сам, а пожелай он причинить мне боль, остановить его я бы не смог. Так что оставалось только ждать.

Стебли поползли в мою курьерскую сумку и извлекли оттуда череп.

– Гарри! – завизжал Боб.

– Он один из моих, – сказал я твердым голосом. – Причинишь ему вред, и можешь забыть о моей помощи.

– МАЛЕНЬКАЯ СУЩНОСТЬ, – сказал Духоприют. – ТЫ ЗНАЕШЬ СТРАЖА. ТЫ БУДЕШЬ ПЕРЕВОДИТЬ. ТЕБЕ НЕ ПРИЧИНЯТ ВРЕДА.

– Эй! – сказал я, вставая между Духоприютом и Бобом. – Слышишь меня, Хромой? Положи череп.

– Гарри! – снова закричал Боб. – Гарри, подожди! Он тебя слышал!

Я нахмурился и повернулся к Бобу. Он выглядел все так же, как старый добрый Боб.

– Да, – сказал череп. Огоньки в его глазницах вспыхивали повсюду, словно наблюдая за десятками экранов одновременно. – Чувак, да он страшно огромен! И стар!

– Он причиняет тебе боль?

– Э-э, нет… Нет. Но смог бы, если бы захотел. Это просто… Это слишком много, чтобы воспринять все сразу.

Потом обвитый стеблями череп задрожал и произнес:

– Ох!

– «Ох» что? – переспросил я.

– Оно объясняет проблему, – сообщил Боб. – Ему пришлось упростить все, опустившись на несколько уровней, прежде чем я смог понять суть.

Я хмыкнул и слегка расслабился:

– Ага. И в чем же проблема?

– Потерпи. Я пытаюсь вникнуть, как упростить все настолько, чтобы ты понял, о чем речь.

– Мерси, – буркнул я.

– Я о тебе позабочусь, босс. – Затем Боб запрыгал вверх и вниз в своей клетке из веток. – Эй, Хромой! Разверни эту штуку туда!

Духоприют сердито посмотрел на череп.

Боб завопил:

– Ну давай же! Нас график поджимает!

Я заморгал от удивления:

– Черт возьми! Очень уж быстро, Боб, ты перешел от испуга к наглости.

Боб фыркнул:

– Потому что каким бы огромным и крутым этот тип ни был, я нужен ему, чтобы говорить с тобой. Что делает меня важным и значимым. И он это знает.

– КОГДА-ТО МЕНЬШИЕ СУЩЕСТВА ИМЕЛИ УВАЖЕНИЕ К СТАРШИМ, – заявил Духоприют.

– Да я тебя до усёра уважаю, – обиженно заявил Боб. – Хочешь, чтобы я тебе помог, вот я и объясняю, как это сделать. Теперь разверни меня.

Внезапный ветерок прошел по пещере долгим, гигантским вздохом. Ветви зашевелились и развернули череп к ближайшей стене.

Огоньки в глазницах Боба ярко засияли и направили два световых конуса на стену. Раздалось поскрипывание, исходившее, казалось, из самого черепа, и послышался размытый звук, похожий на то, как запускается звуковая дорожка старинного фильма. На стене появился знакомый с детства логотип компании 20th Century Fox, с непременными прожекторами и фанфарами – помпезной симфонической темой, обычно сопровождавшей эту картинку.

– Фильмец? – спросил я. – Ты можешь крутить фильмы?

– И музыку! И ТВ! Баттерс меня и к Интернету подцепил, детка! А теперь заткнись и смотри внимательно.

Логотип сменился черным фоном, на котором появились знакомые синие надписи. Они гласили:

ДАВНЫМ-ДАВНО, В ОБЩЕМ-ТО ПРЯМО ЗДЕСЬ…

– О’кей, кончай, – сказал я. – Мне только судебного иска не хватало[36].

– Цыц, Гарри, иначе отправишься в особенный ад[37].

Я моргнул, сбитый с толку. Обычно именно я врубаюсь в шутки узкого круга фанатов, черт бы драл лысого Боба.

Черный фон на стене сменился картиной звездного неба, затем последовал наезд камеры на сине-зеленую планету. Земля. Ее изображение увеличивалось до тех пор, пока не стали различимы очертания озера Мичиган и остальных Великих озер. Еще более крупный план, и стали видны контуры самого острова.

Бобу, конечно, цены нет, но он чересчур увлекается плоскими шуточками и драматическими эффектами.

Камера наезжала на остров, пока мы не увидели знакомое место высадки, хотя на картинке не было ни разрушенного города, ни «Как-жизнь-дока», ни деревянных свай в воде – просто берег из песка и грязи с нависшими над ним деревьями.

Затем полоса света длиной футов восемь рассекла пространство по вертикали. Свет расширялся, став в ширину фута три, после чего сквозь него шагнула фигура. Я понял: кто-то открыл Путь, проход из Небывальщины на остров. Фигура сделала жест рукой, и Путь закрылся за ней.

Это был человек, высокий и худой, в рваных одеждах всех оттенков серого. Серый плащ был увенчан глубоким капюшоном, скрывавшим его черты, за исключением кончика носа и короткой седой бороды, покрывавшей острый подбородок.