Холодные дни - [55]

– Все чисто, – сказал я. – Здесь нет никого, кроме нас.

– Ты уверен? – спросил Томас.

– Абсолютно, – сказал я. – Но держусь начеку. Если почувствую чье-то появление, выстрелю.

– Погоди-ка, – сказал Томас. – Куда это ты собрался?

– Вверх по холму, – ответил я. – Э-э… до башни, по-жалуй.

– В одиночку? Уверен, что поступаешь разумно? – спросил он.

Молли стояла на краю причала. Она присела, вытянула руку и коснулась ею земли острова. Провела по ней пальцами – и внезапно отдернула. Девушка содрогнулась:

– Кгм… Да… Нам не стоит сходить с причала. Не сегодняшней ночью.

В голосе Томаса звучало недовольство:

– Остров сегодня не в настроении?

– Думаю, с нами может произойти что-то плохое, если мы попытаемся пойти с ним, – обеспокоенным голосом пояснила Молли. – Что бы там ни было… Духоприют хочет, чтобы один только Гарри увидел происходящее.

– Почему бы ему просто не сочетаться с Гарри узами брака? – процедил Томас.

– Уже. Вроде того, – сказал я.

– Мой братец… геосексуал?

Я фыркнул:

– Воспринимай его как делового партнера. И будь счастлив, что он на нашей стороне.

– Он не на нашей стороне, – тихо произнесла Молли. – Но… думаю, он может оказаться на твоей.

– Это одно и то же, – предупреждающе сказал я, обращаясь к острову в целом. – Ты слышал? Они мои гости. Будь с ними вежлив.

Ритмически вибрирующая напряженность, исходившая от острова не изменилась. Ни на йоту. Словно холодная могучая неподвижность древнего ледника, который не дрогнет в ответ на потуги эфемерного маленького смертного, неважно, чародей он или нет. У меня было такое чувство, что понятие «вежливость» просто отсутствовало в словаре Духоприюта. Что ж, довольствуемся тем, что он хотя бы воздерживается от насилия.

– Мы еще поговорим, – сказал я острову, стараясь, чтобы мой голос звучал угрожающе.

Духоприюта это не озаботило.

Я едва слышно чертыхнулся, взвалил «винчестер» на плечо и отправился в путь.

Шагая по острову, испытываешь странное ощущение. Это словно разгуливая внутри собственного дома в темноте, с той разницей, что я не знал ни один дом настолько хорошо, насколько знал остров. Я чувствовал, где лежит каждый камешек, каждая ветка, которая может встретиться на пути – ощущал это, даже не получая никаких сигналов от органов чувств. Идти в темноте было так же легко как при солнечном свете – даже легче. Зрением я не пользовался. Но каждый сделанный мною шаг был тверд, эффективен и точен.

В темноте я миновал полосу кустарника, не издав ни звука и ни разу не споткнувшись. На ходу я отметил, что Молли была права: столкновение энергий в воздухе создавало такой диссонанс, что большинство животных поспешили убраться отсюда, во всяком случае, те, что могли удрать. Олени исчезли. Исчезли птицы и еноты, не стало и скунсов. И, хотя до ближайшего берега озера расстояние ого-го, животные порой проплывают гораздо дальше. Мелкие млекопитающие – мыши, белки и прочие – остались, хотя и столпились на десятиметровой прибрежной полосе по всему периметру острова. Благодаря этому змеи радостно набивали утробы – они были явно слишком тупы для того, чтобы воспринимать надвигающуюся большую беду.

Я нашел тропинку к вершине холма – самой высокой точке острова – и двинулся по ней. Чтобы облегчить подъем, в склоне были вырублены неровные ступеньки – достаточно коварные, если двигаться по ним без должной осторожности или не знать остров.

На вершине холма некогда стоял каменный маяк. Сейчас это был изъеденный временем бункер, башня которого обрушилась давным-давно. Рядом с рухнувшей башней из осыпавшихся камней кто-то собрал небольшой домик. Когда я впервые увидел его, он представлял собой приземистое квадратное сооружение без крыши. Мы с Томасом собирались настелить крышу, чтобы у меня появилось место для ночевки на острове – место, где я мог бы развести огонь и согреться, но мы не успели этим заняться, потому что возникла масса неотложных проблем. Домик так и остался пустым, жалким и заброшенным, но сейчас, подходя к нему, я видел, что внутренние его стены окрашены мягким золотистым светом. В воздухе чувствовался запах дыма.

Кто-то развел для меня огонь. Я пробирался вперед с удвоенной осторожностью, сканируя окрестности всеми чувствами, и глазами, на случай, если мое всезнание окажется почти всезнанием, но так и не почуял никакой угрозы. Я вошел в хижину и осмотрелся.

В очаге горел огонь, а на раскладном столе лежала груда наполненных едой массивных пластиковых контейнеров, в которых продукты могут не портиться по несколько месяцев. Такие контейнеры не по зубам даже грызунам и прочим мелким воришкам. В другом ящике находилось походное оборудование. Оттуда я выудил кофейник, который наполнил водой из старого насоса, стоявшего у входной двери. Засыпав в него пару горстей кофе, я подвесил кофейник на вращающийся вертел камина и пододвинул к огню.

Затем я достал череп и положил его на стол.

– О’кей, Боб, – сказал я. – Есть работенка. Ты все слышал?

– Да, да, – отозвался Боб, а в его глазницах замелькали огоньки. – Остров скоро должен бабахнуть или что-то в этом роде.

– Наша миссия: узнать, что происходит, почему и как нам все это остановить.