Холодные дни - [150]

– Маловероятно, – сказал Эрлкинг. Он медленно согнул раненную мной руку, и я почувствовал, что, хотя двигать ею ему пока не слишком удобно, лорд гоблинов уже почти оправился от травмы.

– Не попробуешь, не узнаешь, – сказал я, обернулся к Охотникам и указал на среднюю баржу. Я повторил им свои инструкции, и угольно-черные руки потрясли дюжинами темно-призрачного оружия.

Я наклонился к Кэррин и сказал, вплотную к ее уху:

– Ты готова?

– Только сумасшедший может быть готов к такому, – сказала она. Я слышал, что при этом она улыбалась. Потом повернула голову и, прежде чем я как-то отреагировал, поцеловала прямо в губы.

Я едва не свалился с «харлея».

Она откинула голову назад, хитренько улыбнулась и сказала:

– На удачу. В стиле «Звездных войн».

– Ты сейчас такая страстная, – сказал я. Потом поднял свой «винчестер» над головой, указав им вперед – и Охота рванулась с места на полной, бешеной скорости, молчаливая, невидимая и неизбежная.

– Езжай прямо к заднему концу, – сказал я Мёрфи.

– Ты имеешь в виду «к корме»?

– Да, это самое, – сказал я, закатывая глаза. И начал собирать воедино свою волю.

Это было тяжелым, медленным напряжением – как пытаться дышать через слои плотной ткани. Или держать пригоршню песка – каждый фрагмент энергии, которую я собирал, словно хотел ускользнуть от меня, и чем больше я старался удержать его, тем больше просачивалось через мои пальцы.

Тогда я сжал зубы, приняв тот факт, что у меня останется не так уж много энергии, с которой можно работать, и попытался держать ее посвободнее, мягче, пока мы приближались к барже. Мы были первыми, кто проехал рядом с ней, и в этот самый момент я протянул руку, выкрикнув: «Forzare!». Обнаженная воля рассекла воздух, разрушив и завесу, скрывавшую нас. Энергия была сфокусирована в виде конуса с игольчатой вершиной, расширявшейся от нее до шести дюймов – невидимое копье. Большего с той ограниченной энергией, которой я располагал, я не смог бы добиться. Она ударила в борт баржи с лязгом и скрежетом рвущегося металла, и, когда мы проезжали мимо, Кэррин рывком бросила «харлей» в крутое пике.

Я оглянулся через плечо и увидел, как Эрлкинг с мечом в руках перегибается через седло и наносит удар. Раздался шипящий звук и вой визжащей стали – и, начиная с дыры, которую я пробил в корпусе баржи, прямая линия раскаленно-красного металла появилась там, где прошел меч, разрезав ее словно бумагу ножницы. Следом за ним свои удары нанесли еще несколько всадников, их оружие терзало сталь словно мягкую сосну; они наносили рубящие удары по ослабленной секции, делая пробитую мной дыру все шире и шире.

Я услышал яростный вой и, посмотрев на палубу баржи, увидел там Акулью Морду, уже собирающего энергию, чтобы метнуть ее во всадников Охоты.

Но он не учел одного: гончих.

Прежде чем он смог выпустить заряд своей силы, дюжина псов налетела на него, все вместе, единой собачьей волной в состоянии, близком к психозу. Поскольку бегали они с такой скоростью, что любая заработала бы штраф за превышение в штате Иллинойс, удар был ужасающий. И гончие, и Иной перевалились за борт баржи и исчезли в водах озера Мичиган – и я почему-то был уверен, что битва продолжилась и под волнами озера.

Эрлкинг издал воодушевляющий крик, который эхом подхватили остальные всадники, когда арьергард нашей колонны миновал баржу. Когда последний всадник нанес свой удар, столб зловещего зеленого огня поднялся над раскаленными краями изрезанного корпуса баржи, и со стоном гнущихся балок баржа начала сильно крениться направо, – на штирборт, я так думаю, – и в дыру, сделанную Охотой, хлынула вода.

Кэррин уже сделала рычащий поворот на «харлее» – такой, который позволил нам видеть палубу корабля, когда он начал тонуть. Умно. Она подумала об этом раньше меня. Теперь я мог ясно видеть дюжины линий и фигур, нарисованных на палубе – вместе с горящими свечами, благовониями и небольшими, но все же останками-остатками жертвоприношений: в основном кроликов, кошек, собак и прочих некрупных животных.

Ритуалы, какую бы форму они ни принимали, всегда включают в себя использование круга, явным или неявным образом. Круг должен быть там, чтобы собрать внутри себя всю энергию, накопленную жертвоприношениями или чем-то еще. Этот круг состоял из невидимых линий, сделанный благовониями или чем-то подобным. Но когда вода перешла край круга, он немедленно начал рассеивать заключенную в нем энергию – в виде облачков порхающих искр или как электричество, танцующее по поверхности воды.

И на одну лишь секунду все в эту ночь стихло.

Затем в воде началось какое-то волнение, еще больше уродливого зеленого света появилось из глубины. Вода внезапно взметнулась, потревоженная чем-то под поверхностью, и Акулья Морда ракетой вылетел из глубины. Его сумасшедшая накидка из ошметков рванья развернулась вокруг него немыслимым облаком, которое словно вздулось из щупалец. Он повернул свое безглазое лицо ко мне – именно ко мне, не к Кэррин, не к Эрлкингу – и издал столь громкий вой ярости, что вода на пятьдесят футов во всех направлениях вибрировала и плясала в такт с ним.

И волна чистой, жестокой, ослепляющей,