Холодное сердце пустыни - [20]

Мун зацепила взглядом какую-то реторту с очень опасно булькавшим зельем и мечтательно подумала, как замечательно бы было, если бы тут все рвануло… Можно сразу все. Чтобы точно мало не показалось.

Нет, Элю было бы абсолютно плевать, его настоящего бы даже не поцарапало, но тело бы пришлось восстанавливать. Да и дом – наверное, тоже.

В общем, это бы обеспечило Эльясу хоть чуть-чуть напряжения. А то он просто шикарно устроился.

– Ты пришла признать поражение, Салли? – задумчиво поинтересовался Эль, отрывая свой взгляд от хрупкой пробирки в своих руках.

Девушка лишь только понадеялась, что он не держал её за настолько безмозглую барышню. Неужели он думал, что она сдастся вот так просто.

– Я пришла пожелать тебе приятных снов, Эльяс, – сладко улыбнулась Мун, нацепив на лицо самое благостное выражение.

Эль, явно удивленный этим безобидным заявлением, резко развернулся к девушке, уставился на неё недоверчиво. На долю секунды Мун успела заметить черное крыло его истинной формы – самый его кончик. Эль явно попытался понять, что она задумала. Что ж, с этим ему придется испытать разочарование. Сальвадор все-таки была не по зубам всяким безалаберным божкам.

Жаль, что с этим мерзким проклятием сама не могла разобраться. Для этого нужно было знать, где оступилась, где что-то сделала не так, знать имя того, кто тебя проклял. А она не знала. Причем даже сама не понимала, что произошло с памятью о нескольких прошлых реинкарнациях. То ли сама часть воспоминаний решила “выполоть”, то ли помог кто, то ли это было следствие проклятия, лишь усугублявшее его действие.

Найти того, кого не помнишь – сложная даже для духа задачка. Вот и пришлось искать посредника.

Эльяс обошел вокруг Мун – сущностью скользнул, тело его не двинулось и с места, – но не нашел за что зацепиться и вернулся в человеческое тело.

– Ну что ж, спокойной ночи, Сальвадор, – Ворон чуть скривил губы, будто чему-то ухмыляясь. Наверное, был доволен тем разговором, что у него произошел с Паулем.

Мун развернулась на пятках и шагнула к лестнице.

– Спектакль устроила восхитительный, – заметил Эль, обращаясь к ней и явно намекая на то, что их разговор не закончен.

– Для тебя старалась, – осклабилась Мун со всей максимальной ядовитостью. Он же знал, что на колени перед ним искренне она никогда не встанет. И мог себе представить, насколько фальшивым для неё был этот жест.

Но это Эльяс привел к ней Пауля. Смертный был его пешкой. И пусть и возится с его проблемами сам. Хотя бы с частью.

– Понравился ли тебе мой ответ? – поинтересовался Ворон с такой самоуверенной рожей, что хотелось только рассмеяться.

Даже не догадывался, что на самом деле ей помог. Она ведь и вправду ощутила некую симпатию к этому непрошибаемому смертному. Он был одним из немногих хороших людей. По-крайней мере, не стал пользоваться случаем и набрасываться на женщину, с которой остался наедине. А она ведь слегка на это надеялась.

Но у него были к ней претензии. Значит, когда-то он оказывался в центре её суда. Ушел живым, но она иногда это делала. Иногда смерть не была высшей карой. Если он был под её судом – значит, кто-то просил его к этому суду привлечь. Северянин не был таким уж благородным. Просто хорошо прикидывался.

– Ты меня растоптал, Великий Ворон, – трагично сообщила Мун, с излишним отчаяньем заламывая руки, – как мог ты на моих глазах подчеркнуть, что есть в этом мире мужчины, что меня терпеть не могут. Такая жестокость. Это же для меня подлинное откровение.

Да-да, конечно.

В основном к ней шли обманутые невесты, брошенные дочери, преданные жены и просто те, кто бежал от жестокости в семье. Естественно, кто-то был источником их неприятностей.

Мужчины обычно огибали её капище издалека, даже если уважали её. Слишком ядовита, слишком опасна. Слишком много мужчин было ею признано виновными.

– Ну что ж, тогда и правда приятных снов, Сальвадор, – Ворон широко улыбнулся, – что ты хочешь, чтоб тебе приснилось? Тысяча мужских голов, насаженных на пики? О, нет, пожалуй, твой первый супруг, а? Ты, наверное, скучаешь по той, самой первой, еще смертной жизни? Желаю тебе освежить те воспоминания.

Это было не пожелание. Это было заклятие. И истинным зрением Мун увидела сорвавшееся с крыла Эльяса черное перо, тут же изогнувшееся в иероглиф. Знак вспыхнул и растаял, оставляя после себя неприятный запах порчи. А она ведь даже отбить её не могла.

Это будет очень неприятная ночь…

– Тебе мало того, что ты не дал мне уйти, да? Заставил наслаждаться твоей компанией и компанией смертного, – сквозь зубы прошипела Мун, – тебе нужно, чтобы я совершенно ненавидела свою жизнь, да?

– А как я иначе выиграю? – осклабился Эльяс. – Ты можешь не спать сегодня, Салли. Заклятие действует до рассвета.

Ну точно, прекрасный выбор. Ночь без сна или ночь, полная мерзких снов.

Ведь смертное тело нуждалось в отдыхе. Завтра к Мансулу должны были приехать гости, их должны были развлекать танцовщицы, и она была в числе них.

– Ты можешь остановить это в любой момент, Салли, – фыркнул Ворон, глядя на Мун с жестоким удовольствием, – просто скажи, что признаешь себя проигравшей. И согласна быть моей.