Холодное сердце - [46]

– Подозреваю, что моя двоюродная бабушка тоже задумала свести нас, миссис Не-Уитен. И это несмотря на то, что у меня почти не было времени видеться с вами, – сказал Люк, не отводя глаз и надеясь, что она ему поверит.

– Прочтите свое письмо, – ответила Хлоя с покорным жестом, который должен был бы продемонстрировать ее руки с длинными пальцами и изящными запястьями, если бы она не была его упрямой Хлоей и не желала ничего демонстрировать.

– Останьтесь, – приказал Люк, обхватив ее тонкую руку своей ладонью, и потянул к элегантному маленькому дивану у камина, у которого они сидели прошлой ночью. – Вы совсем замерзли, – упрекнул он Хлою, потирая ее ледяные пальцы, чтобы хоть немного согреть их.

– Дело не во мне. Вам надо прочесть свое письмо. Поймите, моя задача в том, чтобы удостовериться, что вы это сделали, – ответила она, и от ее пустого взгляда у него заныло сердце.

– Думаю, один раз мы можем себе позволить ненадолго отложить свои обязанности, не так ли? Посидите со мной, Хлоя, позвольте, чтобы о вас позаботились хотя бы один раз в жизни.

– Я не хочу, чтобы вы занимались этим только потому, что у меня нет никого другого.

– Если не считать наших дочерей, моей усопшей тетушки и Мантеня? Я считал, что Том слишком ленив, чтобы беспокоиться о ком-то, кроме себя, но теперь он вдруг проснулся и говорит, что я должен как следует присматривать за вами, пока не появился какой-нибудь другой мужчина, который сделает это за меня. Даже мой брат, занятый только собой, хочет быть уверенным в том, что вы не пострадаете в результате этого странного предприятия, а Палсон уже готов удочерить вас, если вы откажетесь от своего места в этом доме.

– Они очень добры.

– Я вам говорю, что окружающие люди хотят о вас заботиться, а вы отвечаете, что они очень добры? Вы решили, что всегда должны только давать?

– Это делают все матери, – ответила Хлоя, пожав плечами.

– И отцы, – добавил Люк и, поскольку ее руки были зажаты в его руке, обнял свободной рукой застывшие плечи Хлои, чтобы хоть немного согреть ее своим теплом.

– Но я не ваша дочь, – возразила она и воинственно дернулась, пытаясь освободиться из его объятий, но не смогла стряхнуть его руку, на что он ответил злорадной улыбкой.

– Миссис Уитен, разве вы не чувствуете, что я смотрю на вас как на совершенно зрелую женщину, не связанную со мной никакими родственными узами? – спросил он, ощутив, как, несмотря на ее шелково-бомбазиновую броню, на этот поистине абсурдный чепец, который Хлоя кое-как водрузила на голову, поток неистового пламени, вспыхнув там, где соприкасались их тела, промчался по его телу.

– Хм, да, – признала Хлоя.

Люк ждал, что за этим последует очередная воинственная тирада. К его удивлению, она глубоко вздохнула и прижалась к нему, как будто хотела, чтобы он никогда не отпускал ее. Но осторожность подсказывала Люку, что радоваться рано. Хлоя искала успокоения. Только вчера они похоронили женщину, дававшую ей кров, безопасность и любовь все последние десять лет, тогда как остальной мир повернулся к ней спиной.

Возможно, если бы его приятель Мантень в трудный день подставил ей свое широкое плечо и предложил какое-то человеческое тепло, она отреагировала бы также. Горе и несправедливость слишком долго правили в ее жизни, и теперь, когда рядом не было Виржинии, мир снова превратился для нее в хаос. Возможно, успокоить ее ничуть не хуже удалось бы и хитрому старому Палеону, и даже, не дай бог, его брату Джеймсу.

Люк почувствовал, что мог бы уничтожить любого из них, если бы застал на своем месте. Он сидел не шелохнувшись, словно каменное изваяние, стараясь дать ей то, что хотела она, а не то, чего до боли жаждал сам. Хотя, возможно, они и не могли бы предложить ей ничего, кроме успокоения, ведь, похоже, никто, кроме него, так остро не замечал ее красоты и скрытой страстности и не хотел ее с такой силой. Люк слегка приподнялся в кресле и подвинул Хлою, чтобы не испугать ее слишком откровенным доказательством своей требовавшей удовлетворения похоти, которая всегда охватывала его рядом с ней, не говоря уже о том, когда она была в его объятиях.

– Я не хочу, чтобы вы заменяли мне отца, – прошептала она.

Люк не мог поверить собственным ушам.

– Хорошо. Я жажду вас с такой силой, что едва помню, как меня зовут, – признался он, с тревогой видя, что Хлоя смотрит на него так, как будто небо вот-вот обрушится ей на голову.

– Поцелуйте же меня, глупец, – приказала она.

– Охотно, – согласился он с чувством неизбежности в сердце и сделал это.

Чтобы сдержать рвущегося на волю зверя, Люк взял в ладони ее лицо, заметив, как контрастирует светлая женская кожа с его грубыми пальцами. Хлоя опустила ресницы, и Люк стал разглядывать их. Золотисто-рыжие на кончиках, они были темнее ее волос и такие длинные, что почти касались высоких скул, которые ему хотелось рассмотреть в мельчайших подробностях.

Но как он ни старался смирить свой мужской пыл, вглядываясь в черты ее лица, словно скупец в свои сокровища, это не помогало. Она была прелестной женщиной, а не тайным кладом мертвого золота. Люк испустил вздох желания, чувствуя, что они подошли к самому краю пропасти, и все равно не мог заставить себя отпрянуть назад. Он впился глазами в ее прекрасные розовые губы, прежде чем с благоговейным трепетом прильнуть к их влажной мягкости. И тогда они полетели с обрыва вниз, не зная, где и как приземлятся.