Холодное блюдо мести - [14]

А выглядел Сергей, что называется, мрачнее тучи. У него был такой усталый, даже измученный вид, что мне стало не по себе.

— Погоди, сынок, я только руки вымою.

Он прошел мимо нас в ванную. Из приоткрытой двери ванной было слышно, как он умывается.

После того как умылся и переоделся, муж взял на руки сына, прижал его к себе, но тот отстранился и заглянул ему в лицо:

— Папа?

Господи, как такая кроха может чувствовать, что отцу не по себе? Мне всегда казалось, что интуиция приходит с опытом, но у маленького Александра такого опыта, разумеется, не было. Значит, такая чуткость заложена в генах?

Я видела, как Сережа украдкой понюхал волосы Саши. И блаженно вздохнул. Но малыш ждал объяснений.

— Что поделаешь, сынок, и у папы случаются неприятности. Но мы прорвемся, правда?

— Пада, — согласился Саша.

Наш ребенок вообще очень серьезный человечек. Наверное, в папу. Он говорит мало, но зато внимательно слушает. Его любимая сказка «Курочка Ряба», ее мы обычно рассказываем с сыном вдвоем. Чтобы он перестал брызгаться, когда я Сашу купала, пришлось пообещать, что любимую сказку я ему перед сном обязательно расскажу.

Я попросила мужа:

— Подержи Саньку пока на руках, на пол не пускай, он недавно из ванны, а я накрою на стол. Мы-то уже поели.

В моем голосе невольно прозвучал упрек. В самом деле, он же не на службе в армии, где, как Сережа рассказывал, у него почти не было ни выходных, ни свободного времени. На фирме работа заканчивается в пять часов, но Сергей часто немного задерживается. Дает напутствие своим подчиненным? В любом случае около шести он уже дома. Но не три же часа спустя!

— Посидеть с тобой? — спросила я.

— Не надо, спасибо, укладывай Саньку, я поем один.

Сказку мы рассказывали так:

— Жили-были дед и…

— …баба, — говорил сын.

— И была у них курочка…

— …яба.

— Снесла курочка…

— …ицько!

Но сегодня ребенок крутился и не мог заснуть, так что на закуску пришлось и спеть. Я запела песню длинную, которая начиналась обычно: «Баю-баюшки-баю!» А дальше шла сплошь импровизация на тему завтрашнего дня, что Саша увидит, когда проснется, а в субботу мы с ним и с папой поедем на речку. Я не заметила, как и сама задремала.

Сережа вошел на цыпочках и коснулся моего плеча.

— Пойдем, сказительница, чаю вместе попьем. Я принес твой любимый пряник.

Наш хлебозавод делал пряники с начинкой, огромные, размером с хороший калач, и я любила пить с ними чай.

Мы осторожно закрыли за собой дверь и пошли на кухню. Может, мы рано отселили сына в отдельную комнату? Моя мама этого не одобряла. Говорила: «Вдруг он проснется, увидит, что никого рядом нет, испугается?»

Однажды и в самом деле кое-что случилось. Сын проснулся, перелез через спинку своей деревянной кроватки и пришел к нам в спальню. Мы никогда не закрывали ее плотно, чтобы Санька мог открыть. Причем малыш залез на нашу кровать, спокойно улегся между нами, так что маленького гостя мы обнаружили только под утро.

— Ты его принес? — спросила я тогда у Сергея. — Он плакал?

— А я думал, ты принесла.

— Вот поросенок! А твоя теща беспокоится, что он испугается. Может, ему что-то и приснилось, только он не испугался, а на всякий случай к папе с мамой под бочок залез.

На этот раз Сережа поухаживал за мной. Налил нам обоим чаю, нарезал пряник и только потом стал рассказывать:

— Сегодня я ушел со службы в семнадцать, вместе со всеми. На дежурство заступил Миша Вивчарь, он парень серьезный, старший смены…

— Ты, как всегда, Шувалов, начинаешь от печки. Рубль за сто, что случившееся можно описать одной фразой.

— Не спеши! — сказал он. — Я привык существо дела излагать обстоятельно. В общем, я поехал на квартиру к Дороховой.

— А почему ты решил, что она уже дома, в шестом-то часу?

— Потому, что прежде я позвонил ей на работу и мне сказали: «Светлана Кузьминична уже ушла».

— Ага, значит, ты рассказываешь все-таки не с самого начала.

— Но ты же хотела услышать всего одну фразу. Теперь тебе, выходит, и подробного рапорта мало… В общем, подъехал я к ее дому, а там у подъезда милицейская машина и куча зевак. Дорохову, говорят, убили…

— Что ты сказал? — изумилась я. — Не может быть!

— Ты думаешь, она мертвой просто притворилась?

— Я же утром ее видела.

— Утром она была жива, так и милиционеры сказали.

— Кто мог ее убить? Можно подумать, она государственный деятель или крупный бизнесмен!

— Или свидетель чего-то.

— Хочешь сказать, что она может быть причастна к криминалу?

— А ты думаешь, наркотики в ящик с печеньем сунули без ее ведома? — Сергей немного помолчал, что-то прикидывая, и продолжил: — Когда ты мне сообщила насчет накладной, я для начала кое-кому позвонил. Так вот, никому Дорохова своих складов не сдавала, и места у нее на складах навалом.

— Но зачем тогда она… Что я ей сделала плохого? Ты чего-то недоговариваешь!

Я поняла это сразу, в одно мгновение. Не только недоговаривает, а вообще ничего не рассказывает. Досекретничался! А если бы наши переговоры с Дороховой велись не при Корнее? Например, она бы предложила мне посидеть в кафе, где мы с ней все бы и решили? Тогда бы никто ничего не узнал и кинолог не приехал, а я бы получила лет десять… Или сколько там дают наркоторговцам?!