Холодное блюдо - [6]

Варашева еще не вышла. Петр притормозил, сканируя взглядом пространство. Ни-ко-го.

Дверь отворилась и на крыльце, беседуя по телефону, возникла Варашева.

Петр не спешил двигаться в ее сторону. Хорошо бы, чтоб жертва закончила беседу, лишние уши — это все-таки уши, даже по телефону. Петр проверил в кармане одной рукой собственный смартфон, другой — Глок-17 с уже накрученным глушителем.

Варашева спустилась по ступенькам.

Петр направился навстречу. На расстоянии несколько шагов Варашева скинула телефонного собеседника, подняла голову и улыбнулась, глядя Петру в глаза. Улыбнулась так, что Петр почувствовал себя ее лучшим другом.

Он улыбнулся в ответ, вынул глок и сделал выстрел. В лоб. Для отчета — это оптимальный вариант. Голова Варашевой некрасиво дернулась, телефон выпал на припорошенный снежком асфальт, а следом и сама директриса рухнула старым, ненужным пальто. Ого, Vertu Constellation, статусный девайс…

Пробежав за время падения глазами по окнам, Петр шагнул к жертве, чтобы голова попала в поле видимости, сделал кадр и отправил заказчику.

Все, пора валить. Легким движением Петр подобрал с земли смартфон и в это время аппарат знакомо тирлинькнул. Пришло сообщение в Телеграм. Бросив взгляд на экран, Петр остолбенел. На фото была голова с аккуратной черной дырочкой во лбу. Голова мадам Варашевой. Что за?!

С мониторчика Петр перевел взгляд на третью пуговицу своего пальто. На пуговице дрожала красная точка. Снайпер.

И тут все пришло в движение…

— Лежать! Лежать, сука, — завопили со стороны кустов, — Стоять! Бросай оружие! — орали с точки, которую чуть раньше он определил как лежку. Со стороны арки дробно стучали шаги нескольких человек. Засада. Во всех смыслах.

Декабрь 2018

Со стены в кабинете генерала-полковника Почепа, как и 30 лет назад, с прищуром смотрел железный Феликс. Только теперь рядом висел набивший всем оскомину ВВП. Обитые буком стены, огромный диван черной кожи, стол — зеленое сукно. По-богатому. Петр незаплывшим глазом осмотрел помещение, прошел и уселся на стул. Стул был обычный.

— Догадываешься, почему ты здесь, у меня в кабинете, лейтенант?

— Какой я вам лейтенант, Юрий Петрович?

— То есть, узнал?! Я-то тебя не сразу…

— Я слышал, что вы в Мытищах недолго засиделись, но не знал, что досюда докарабкались.

— Я, лейтенант, не карабкался. Я честно работал. Как и твой отец когда-то. И здесь ты только из-за него. Хочу, чтобы ты понимал, что случилось и как случилось. И, что тебя ждет, хочу, чтобы ты от МЕНЯ услышал, а не от следака-майора. Мы то, в принципе, закончили. Я даже, — генерал-полковник бросил взгляд на групповой снимок, висящий на стене, — даже думал приписать тебе убийство по неосторожности, ты же знаешь, решаемо. Да вот, — старый опер взял с кресла пачку газет и бросил на широкий стол перед Кохом, — не получится.

На центральной полосе стояла пока еще живая директорша и — крупнее — сам Кох со спины. На следующем кадре — это явно поймали, когда он осматривал окна — его лицо было в три четверти кадра, а позади мертвая Варашева.

— Так что? Интересно, что случилось?

— Да пох…

— Ммм, — генерал-полковник сочувственно покивал головой… — Кого завалил-то хоть знаешь?

— Варашеву.

— Угу, угу… Варашеву. Екатерину Игоревну. В девичестве — Дзыгу. Помнишь еще эту фамилию?

— Да что-то не оч… — и тут Петра поперек, как лазером, прорезало понимание. — Дзыга. Это ж из-за этого очкарика его из органов поперли. Ученый… Это ж…

— Вижу, вспомнил… — генерал-полковник раскрыл портсигар и постучал фильтром о стол. — Она сама ко мне пришла. Сначала позвонила, затем приехала. Говорит: «Хотите киллера поймать с поличным?» А я и не так чтобы очень. Без этого хватает…

Щелкнула зажигалка.

Коху очень хотелось нахально вытащить из генеральского портсигара сигарету и сунуть себе в рот. Да только руки были стянуты наручниками за спиной.

— А она заявляет: «Вы же мой должник…»

«С чего вдруг? — говорю, — Мы с вами до письма и знакомы не были».

— Она, ты не поверишь, мой комп хакнула и письмо прислала…

«Так это ж вы, — заявляет, — убийцу моего отца вместо того, чтобы под суд отправить, отправили с глаз долой. Я кое-какие архивы личных дел почитала, благо их не так давно сканить начали… Давайте так: вы делаете все, чтобы поймать преступника, а я, во-первых, вам помогаю, а во-вторых, не выбрасываю в сеть прочее интересное из вашего дела».

Кох равнодушно пожал плечами.

— И знаешь, как она тебя, дурачка, поймать решила?! На живца. То есть, на себя. Сайт твой она, кстати, тоже хакнула. Падла ты криминальная. Батя твой всю жизнь шушару ловил, а ты… У меня, Кох, есть инфа о шести твоих заказах, три из них мы уже подтвердили. Но, коль так дело пошло, повесим мы на тебя гораздо больше. У нас из глока висяков тридцать наберется. Все на тебя и спишем.

— Я не понимаю, — Кох как-то судорожно покрутил головой.

— Чего? Зачем она на смерть пошла? Ей жить оставалось, может, полгода, может месяц. Боли, потеря памяти, невозможность сконцентрироваться. Для нее — кодерши и хакерши — это само по себе было смерти подобно, но и болезнь шансов не давала. Она и спешила, пока в себе. Работа сыплется. Что в «Kilogames+» замены ей нет, что в институте. Ты знал, что она, считай, бесплатно по средам в институте преподавала, студентов бросить не могла?