Холодная война в «сердце Африки» - [47]

В принятой резолюции по Конго выражались «намерение и решимость <…> вывести свои войска и другой военный персонал, находящиеся в подчинении Оперативного командования Объединенных Наций в Конго»[420]. Это было оптимальным решением в условиях, когда СССР не оказывал военной помощи сторонникам Лумумбы. О правительстве Гизенги упоминаний в резолюции не было.

Если бы несколько африканских стран вывели свои войска в Конго из подчинения командования ООН, то объективно возникла бы необходимость в учреждении другого наднационального командования, африканского. Поскольку этого не случилось, участники конференции решили отложить первую встречу начальников штабов армий стран, которые могли бы сформировать Командование, и согласились, что оно не будет функционировать в Конго ни в рамках ООН, ни как самостоятельная структура[421].

Карикатура из журнала «Крокодил»

По настоянию Нкрумы в конголезской резолюции конференции срок вывода войск из Конго был оставлен открытым. Он зависел от выполнения ООН требований, изложенных в резолюции. Речь шла ни больше, ни меньше как о разоружении «незаконных банд Мобуту», освобождении из тюрем «всех членов парламента и законного правительства Республики Конго» и т. п.[422] Хаммаршельд никогда бы не пошел на это, и, следовательно, войска могли находиться в Конго под командованием ООН до конца операции.

Вернувшись в Аккру из Касабланки, Нкрума сказал встречавшему его в аэропорту Александеру: «Я дрался как лев»[423]. Александер доложил в Лондон, что Нкрума оказал на ход конференции «крайне необходимое сдерживающее влияние», что «вызывает огромное удовлетворение»[424].

Это не помешало Нкруме сотрудничать с Советским Союзом в создании «Единых вооруженных сил Африки». Именно этим занимался в Гане в качестве «военного консультанта от СССР» генерал-майор В. Г. Куликов, выдающийся советский военачальник. Прибыл он туда в январе 1961 г. «по просьбе» Нкрумы и «по решению министра обороны Малиновского и министра иностранных дел Громыко»[425]. Подробностей своей миссии Куликов не раскрыл, но Африканское командование как реально действующий орган так и не было создано[426].

Мали вывела свой контингент из Конго в ноябре 1960 г., еще до начала конференции. Гвинея сделала это в январе 1961 г., ОАР – в феврале, Марокко – в марте-мае[427]. Госдепартамент США оценил вывод позитивно и поручил делегации США в ООН убедить Хаммаршельда заменить «ненадежные» подразделения более «надежными» войсками из африканских и латиноамериканских государств[428].

Ганский контингент остался. «Дальнейшие события в Конго, – пишет Нкрума, – убедили меня в правильности принятого в январе 1961 решения не выводить ганские войска»[429]. Трудно оценить это иначе как попытку оправдать свой крупный просчет. Он стоил жизни десяткам ганских военнослужащих. Мобуту организовал провокацию, в результате которой его части разоружили ганцев, находившихся в Порт-Франки, а когда к тем на выручку направилось подкрепление, стали расстреливать безоружных, убив 120 человек[430]. Генерал Александер, еще недавно хваливший решение Нкрумы оставить войска в Конго, теперь призвал их вывести, чтобы предотвратить «уничтожение вашей прекрасной молодой армии»[431]. Сходную позицию занял Хаммаршельд[432].

Советское правительство поддержало принятую в Касабланке конголезскую резолюцию и «мнение глав независимых африканских государств о необходимости принятия срочных мер в помощь независимой Республике Конго». Действенность этих мер зависела «в первую очередь от единства и решимости африканских государств»[433].

Такого единства, а тем более решимости, не было. Судан твердо стоял на позиции, что транспортировка грузов в Конго через его территорию будет осуществляться только с разрешения ООН. Попытки советских дипломатов договориться с суданским руководством о провозе грузов без согласия ООН оказались неудачными. Не удалось даже добиться доставки гуманитарной помощи, подготовленной Красным крестом[434]. США предложили Судану несколько вертолетов для обнаружения «перевозки африканскими и другими странами какого-либо снаряжения для Гизенги»[435].

Заместитель министра иностранных дел СССР В. С. Семенов во время беседы с президентом Насером в Каире 31 января 1961 г. спросил, «какие меры, по мнению правительства ОАР, следовало бы предпринять для оказания воздействия на правительство Судана с целью получения его согласия на провоз грузов». Насер рассказал о бесплодных попытках африканских стран решить эту проблему. По поручению Касабланкской конференции министр иностранных дел Ганы Ако Аджей «говорил с премьером Судана [Аббудом] о транспортировке грузов для Стэнливиля». И получил следующий ответ: «Правительство Судана ничего не будет делать вне рамок ООН». Неудачей окончилась аналогичная миссия посла ОАР в Хартуме. Насер «попросил Гизенгу, чтобы конголезцы сами установили контакт с Аббудом, но и они в этом деле не преуспели». Насер считал, что единственный способ доставки грузов в Стэнливиль – парашютирование, причем «без согласия и предупреждения суданских властей; в противном случае все будет известно западникам», однако «проведение такой операции сопряжено с риском и международными осложнениями»