Холодная война в «сердце Африки» - [25]

В мемуарах Александер довольно скупо и фрагментарно описывает свою миссию в Конго. Он называет себя «солдатом, которого впутали в конголезский кризис»[218]. Судя по британским архивным документам, Александер поскромничал. Его роль была не только и не столько военной, сколько политической. В секретном докладе в Министерство обороны Великобритании и Форин Офис он так формулировал свою задачу: «добиться, чтобы президент Нкрума действовал в рамках ООН». Всякий раз, когда Нкрума заявлял о намерении проводить собственную линию или проявлял опасные, как считал Александер, инициативы вроде всеобщей мобилизации в Гане, он летел из Леопольдвиля в Аккру, где «старался вернуть президента на путь истинный»[219].

Или посылал Нкруме депеши. Копии шли в Лондон, и по ним можно судить, какие аргументы использовались. Генерал играл на тщеславии Нкрумы и пугал его коммунистической угрозой. «Линия Ганы в Конго, – писал Александер 17 августа 1960, – должна способствовать успеху Объединенных Наций даже ценой краткосрочных политических издержек. Если Объединенные Нации при поддержке Ганы преуспеют в Конго, лично Вы, господин президент, войдете в историю как государственный деятель. Если ООН достигнет своих целей в Конго без поддержки Ганы или потерпит неудачу, что откроет двери вмешательству России, Гана ничего не выиграет». И резюме о последствиях действий в обход ООН: «Ваша репутация пострадает, Ваша армия развалится, Ваша страна станет банкротом, и в долгосрочной перспективе Гана неминуемо станет коммунистической»[220].

Это было ясным посланием от руководства Великобритании, чьим посредником в отношениях с Нкрумой фактически был Александер. Ганский президент всегда следовал советам генерала, в Конго у него было две дипломатии. Публичная – антизападная риторика и призывы к африканизации урегулирования кризиса. И тайная – поддержка действий ООН в Конго или молчаливое согласие с ними.

На проходившем 8–9 августа заседании Совета Безопасности Хаммаршельд заявил, что Чомбе и власти Катанги неожиданно оказали «организованное военное сопротивление» вводу войск ООН в провинцию и потребовал полномочий Совета на применение силы[221]. Если принимать эти слова «всерьез», заметил В. В. Кузнецов, «то создается несколько странное положение, а именно: вопрос о вводе войск в Катангу решает, оказывается, не Центральное правительство Конго совместно с Генеральным Секретарем Организации Объединенных Наций, а бельгийский агрессор через свою марионетку. Однако никто не сомневается в том, что Чомбе – это подставная фигура, находящаяся на содержании иностранных оккупантов и не признаваемая правительством Республики Конго, и что эта фигура никак не может рассматриваться в качестве какой-то стороны при решении этого вопроса»[222]. «Представитель Советского Союза, – парировал Хаммаршельд, – выразил искреннее желание помочь конголезскому народу. Такое желание разделяется, конечно, всеми, а меня оно вдохновляет в моей деятельности. Я лично не верю, что мы помогаем конголезскому народу действиями, в результате которых африканцы убивают африканцев, а конголезцы – конголезцев, и этим принципом я буду руководствоваться в будущем»[223].

9 августа 9 голосами (советский представитель голосовал за) при 2 воздержавшихся была принята резолюция, внесенная Тунисом и Цейлоном. Совет подтвердил «полномочия, предоставленные генеральному секретарю на основании резолюций Совета Безопасности от 14 июля и 22 июля 1960 г.» и заявил, что «вступление вооруженных сил Организации Объединенных Наций в провинцию Катанга необходимо для полного осуществления настоящей резолюции». В четвертом пункте делалась принципиально важная оговорка о том, что войска ООН «не будут участвовать в каком бы то ни было внутреннем конфликте, конституционного или иного характера», и «не будут использованы для оказания влияния на его исход»[224]. Кузнецов не настаивал на голосовании советского проекта резолюции[225].

Резолюция гарантировала режиму Чомбе неприкосновенность со стороны войск ООН, поскольку при желании отделение Катанги можно было интерпретировать как «внутренний конфликт». Чомбе без промедления воспользовался благоприятной для него ситуацией. 9 августа он заявил, что согласится на введение в Катангу войск ООН, если будут выполнены десять условий, которые фактически превращали войска ООН в гаранта сохранения власти сепаратистов[226].

12 августа во время перелета из Нью-Йорка в Элизабетвиль Хаммаршельд подготовил меморандум, разъяснявший четвертый пункт резолюции Совбеза. Трактовка генсека не оставляла сомнений, что ввод войск ООН не приведет к установлению федерального контроля над провинцией. Силы ООН не могли использоваться, например, для «подчинения провинциального правительства или принуждения его силой к каким-либо действиям»[227].

Прилетев в столицу Катанги в сопровождении двух шведских рот из контингента ООН, Хаммаршельд вручил Чомбе меморандум. Генеральный секретарь встретился с командующим бельгийскими войсками в Конго, договорился о графике их вывода из Катанги. Через неделю он начался, и части ООН стали занимать позиции в крупнейших населенных пунктах провинции