Холодная война в «сердце Африки» - [16]
Конголезское руководство пыталось прекратить беспорядки и овладеть положением в армии. 8 июля в столичном военном лагере, где начались волнения, состоялось чрезвычайное заседание правительства. Антураж, по описанию Канзы, был откровенно угрожающим. «Мы были почти как пленные, поскольку охранявшие нас солдаты не позволили бы нам покинуть лагерь до принятия решения, которое немедленно начнут выполнять. Время от времени дверь зала, где проходило заседание, открывалась, и двое или трое конголезских солдат вводили бельгийских офицеров, босых, с обувью в руках. Их ставили в угол на колени с поднятыми руками»[132].
Генерал Янссене был уволен, а вслед за ним и все бельгийские офицеры. Полноценной замены им не нашлось: среди конголезцев не было ни одного даже младшего офицера. Командующим КНА назначили родственника Лумумбы, Виктора Лундулу, сержанта в отставке, бывшего санитара «Форс пюблик», которому было присвоено звание генерала. Жозеф Дезире Мобуту, имевший чин старшего сержанта, стал начальником штаба, его произвели в полковники. Мобуту семь лет прослужил писарем-стенографистом в «Форс пюблик». После увольнения из армии работал журналистом в одной из католических газет Конго. Проявил себя с самой лучшей стороны, представляя конголезскую прессу на Всемирной выставке в Брюсселе 1958 г., за что получил поощрение – стажировку в Брюсселе. Там вступил в НДК и представлял партию в столице метрополии. Отличался исполнительностью, подчеркивал свою преданность лидеру НДК. Лумумба назначил Мобуту секретарем своего правительства (в ранге министра). Новоиспеченный полковник, метивший в командующие, счел себя обойденным. И даже подал заявление об отставке, но Лумумба его отклонил.
После 8 июля ситуация начала стабилизироваться, убийства, грабежи и беспорядки прекратились. Однако механизм интернационализации конфликта был запущен. Западная пресса смаковала эпизоды расправ над белыми, утверждала, что правительство Лумумбы не в состоянии навести порядок. Белые в массовом порядке покидали Конго, в Бельгии раздавались требования военного вмешательства для защиты жизни и имущества иностранцев. Консулы США, Великобритании и Франции в Элизабетвиле призвали Бельгию ввести войска в Конго[133]. 10 июля бельгийские десантники установили контроль над тридцатью главными городами страны.
Реакция советского руководства была ожидаемой. «Эти меры против Республики Конго, – заявил на пресс-конференции в Кремле 12 июля Хрущев, – еще раз подтверждают агрессивную сущность военных блоков империалистов, их стремление сохранить колонизаторские порядки. Военные блоки империалистов созданы для проведения разбойничьей политики. Поэтому в Конго посылает войска не только Бельгия. Это НАТО посылает войска, чтобы силой подавить народ Конго. Это – разбойная политика. <…> Народ Конго хочет навести действительный порядок, выгнать колонизаторов. Солдаты армии Конго не хотят подчиняться бельгийским офицерам. И они поступают совершенно правильно, потому что бельгийские офицеры – это же колонизаторы»[134]. Пропагандистская война вокруг Конго началась.
Покуда бельгийские войска занимались охраной и эвакуацией белого населения, обстановка оставалась спокойной. Лумумба даже подписал с бельгийским консулом в Лулуабурге, центре провинции Касаи, соглашение о двухмесячном пребывании там бельгийского гарнизона[135].
Отделение Катанги и интернационализация кризиса
Все изменилось 11 июля, когда произошло два события, сделавших международное вмешательство в конголезский кризис неизбежным. В порту Матади, откуда уже эвакуировались все пожелавшие уехать европейцы, неожиданно был высажен десант бельгийской морской пехоты. Завязался бой, 12 конголезцев были убиты, 13 ранены. Конголезские военные по специальной связи сообщили о случившемся во все гарнизоны и попросили подкреплений. По всей стране прокатилась вторая волна еще более жестоких европейских погромов[136].
В тот же день от Конго откололась провинция Катанга. Председатель провинциального правительства Моиз Чомбе зачитал по радио декларацию о независимости. Он обвинил центральное правительство в «коммунистических поползновениях», намерении установить «диктаторский режим, который изгонит наших бельгийских коллег», попытках вмешаться в вопросы управления провинциями, которые находятся в компетенции провинциальных правительств. Чомбе подчеркнул, что независимость Катанги является полной, «тотальной», что не помешало ему обратиться к Бельгии с просьбой о «технической, финансовой и военной помощи». Последовал призыв ко «всему свободному миру» признать право Катанги на самоопределение[137].
Ни одно государство не признало независимость Катанги. Советское руководство охарактеризовало ввод бельгийских войск как «акт агрессии», назвало Чомбе «ставленником иностранных монополий», а отделение Катанги – «незаконным и преступным действием, продиктованным корыстными интересами горстки финансовых и промышленных магнатов колониальных держав»[138].
Ответ Чомбе был остроумным. Вечером 14 июля он отправил в Москву «господину министру иностранных дел» телеграмму: «Народ Катанги, учитывая, что Устав Организации Объединенных Наций торжественно провозглашает право народов на самоопределение, <…> обращается через своих избранных представителей ко всем странам свободного мира с торжественным призывом незамедлительно признать независимость его территории. Он обязуется уважать все положения декларации о правах человека и содействовать поддержанию мира в этой части света»
