Холодная ночь - [3]

— Я ходил две ночи назад, — возразил Лукас. — Моя очередь еще не наступила.

Эдуардо нахмурился еще сильнее.

— С каких это пор ты начал хныкать насчет очереди, как пацан на игровой площадке, который желает покататься на качелях?

— С тех самых, как ты перестал даже делать вид, что поступаешь справедливо. Притормози, ладно?

— Или что? К мамочке побежишь? Потому что Кейт хочет увидеть, как ты доказываешь свою преданность. Мы все хотим.

Лукас очень много раз нарушал правила Черного Креста — куда чаще, чем было известно членам этой ячейки.

Лукас решил не отступать.

— После пожара мне еще ни разу не удалось проспать целую ночь подряд, и я не собираюсь угробить еще одну ночь на то, чтобы сидеть в дренажной канаве и ждать неизвестно чего.

Темные глаза Эдуардо сощурились.

— На наш след в любую секунду может напасть вампирский клан…

— И кто в этом виноват? После твоего фортеля в академии «Вечная ночь»…

— Фортеля?

— Тайм-аут! — Дана, свежая после душа, сильно пахнущая дешевым мылом, втиснулась между Лукасом и Эдуардо, раскинув руки. — Остыньте, ладно? На случай если ты сбился со счета, Эдуардо, сегодня моя очередь дежурить. И я все равно не устала.

Эдуардо терпеть не мог, когда ему противоречили, но отказать добровольцу он тоже не мог.

— Как хочешь, Дана.

— Может, мне и Ракель взять с собой? — предложила она, ловко уводя разговор подальше от Лукаса. — Моя девочка рвется сделать хоть что-нибудь.

— Ракель еще совсем новичок, так что забудь. — Очевидно, сумев настоять на своем, Эдуардо почувствовал себя лучше и спокойно отошел.

— Спасибо, — поблагодарила я Дану. — Но ты уверена, что не слишком устала?

Она ухмыльнулась:

— Ты что, думаешь, я завтра буду едва шевелить задницей, как Лукас сегодня? Даже и не мечтай!

Лукас сделал вид, что сейчас стукнет ее, а она насмешливо оскалилась в ответ. Они то и дело подкалывали друг друга. Я подумала, что Дана, должно быть, лучший друг Лукаса. И уж конечно, только настоящий друг мог добровольно вызваться охранять периметр: всю ночь практически ползать на четвереньках, по уши вымазавшись в грязи.

Вскоре все вокруг начали готовиться ко сну. «Стена», а на самом деле просто старые простыни, развешанные на бельевой веревке, разделяли мужскую и женскую половины склада. Мы с Лукасом спали рядом. Между нами был всего лишь тонкий кусок ткани. Иногда меня это утешало, но чаще от досады хотелось кричать.

«Это не навсегда», — напомнила я себе, переодеваясь в чужую майку, в которой спала. Пижама сгорела во время пожара; все, что я носила сейчас, было с чужого плеча, за исключением обсидианового кулона — подарка родителей, и я не снимала его, даже принимая душ. Брошь из гагата — черного янтаря, — которую подарил мне Лукас на первом свидании, я засунула в небольшую сумку, которую тоже выдал Черный Крест. Я никогда не считала себя слишком помешанной на вещах, но потеря практически всего оказалась большим ударом.

Когда Кейт крикнула: «Гасим свет!» — кто-то почти мгновенно щелкнул выключателем. Я нырнула под тонкое армейское одеяло. Раскладушка не была мягкой, и ее ни под каким видом нельзя было назвать удобной — раскладушки вообще дерьмо, — но я так устала, что любая возможность отдохнуть казалась счастьем.

Слева от меня уже уснула Ракель. Здесь она спала гораздо лучше, чем когда-либо в «Вечной ночи».

Справа, невидимый за медленно колыхавшейся белой простыней, лежал Лукас.

Я представила себе очертания его тела, представила, как он выглядит, лежа на раскладушке. Вообразила, как на цыпочках подхожу к нему и ложусь рядом. Но нас сразу заметят. Вздохнув, я отказалась от этой мысли.

Это происходит уже четвертую ночь подряд. И, как и в предыдущие ночи, перестав досадовать на невозможность оказаться рядом с Лукасом, я тут же начала тревожиться.

«С мамой и папой все будет в порядке, — убеждала я себя. Слишком уж хорошо мне помнился тот огонь, языки пламени, полыхавшие вокруг, и густой дым. Там запросто можно было заплутать и оказаться в ловушке. Огонь — одна из тех немногих вещей, которые навсегда убивают вампира. — У них многовековой опыт. Раньше они попадали и в более ужасные переделки. Помнишь, что́ мама рассказывала тебе про Великий лондонский пожар? Если она выбралась из него, она выбралась и из “Вечной ночи”».

Но мама не смогла выбраться из Великого лондонского пожара. Она ужасно пострадала и едва не погибла; папа «спас» ее, превратив в вампира.

В последнее время мои отношения с родителями сильно испортились, но это не значит, что я хотела их страданий. От одной мысли о том, что они ранены и ослабли — или того хуже, — меня начинало подташнивать.

Но я беспокоилась не только за них. Сумел ли Вик выбраться из горящей школы? А Балтазар? Он вампир, а значит, за ним охотится Черный Крест или его чокнутая мстительная сестра Черити, едва не помешавшая мне, Лукасу и Ракель убежать. А бедняга Ранульф? Он тоже вампир, но такой кроткий и не от мира сего, что мне легко было представить, как охотники Черного Креста убивают его.

Я не знала, как у них у всех дела. Может, никогда и не узнаю. Решив бежать с Лукасом, я понимала, чем рискую. Но это не значит, что мне это нравилось.