Холод юга - [17]

Не хочется, правда, думать, во что превратилось лицо и кисти рук. Одна надежда – технологии будущего все быстро исправят, как случалось уже не один раз. Во время последнего боя с церковниками его потрепали так, что, будь дело в родном времени, врачи бы вряд ли помогли. Но вливание в бесчувственное тело местной панацеи – биоты и работа имплантированной системы поддержания жизнедеятельности сотворили чудо. Через две недели он прочно встал на ноги, а через месяц лишь пятна кожи без загара напоминали о пережитом. Даже шрамов не осталось.

Да хрен с ними, шрамами – лишь бы глаз сохранить.

Рядом пылал огонь, но никакого шума не издавал. А ведь должны ветки потрескивать. Мертвая тишина.

Мало того, что ослеп наполовину – еще и оглох.

– Космос. Я, похоже, ничего не слышу.

– Травма барабанных перепонок.

– Отлично… Я и вижу-то еле-еле. Боюсь, меня сейчас безрукий младенец легко скрутит.

– Как можно быстрее удались от этого места. Тебе надо переждать несколько дней, и система контролера полностью устранит повреждения.

– Быстро нельзя. Надо посмотреть, что с Давидом. А вдруг он живой?

– Этой вероятностью следует пренебречь, как близкой к нулю.

– Но ты сам говорил, что со своей орбиты мало что видишь.

– То, что мне удалось рассмотреть, в сочетании с информацией, полученной от тебя, позволяет сделать такой вывод.

Спорить с роботом, пусть даже столь продвинутым, – занятие неблагодарное. Тем более состояние Влада не располагало к длительным дискуссиям. Хоть боли практически не было, но охарактеризовать его можно было одним словом: хреновое. Почти что «хуже не придумаешь».

Первая попытка подняться завершилась неудачно – Влад рухнул в снег на стадии распрямления колен. Ноги предательски подогнулись, отказавшись совершить простейшую работу. Сплюнув соленую мерзость, заполнившую рот, он здоровой рукой ухватил кусок жердины, выпрямился с его помощью, уставился вдаль, за костер, ранее мешавший обзору. Где-то там еще несколько минут назад стояла шеренга сараев, а за ней укрывались жилые хижины охотничьего лагеря.

Ни сараев, ни хижин. Вал вздыбленной земли и оранжевые сполохи пламени над обломками, раскиданными на несколько гектаров. Из-за переменчивости огня и проблем со зрением постоянно мерещилось подозрительное движение, исчезавшее при попытке сфокусировать на нем взгляд или повороте головы. Очень хотелось открыть поврежденный глаз, чтобы хорошенько осмотреться. Разум понимал, что вряд ли глаз, из которого только что вытащили толстую щепку длиной с палец, в этом поможет, но инстинкт считал иначе.

Лишь когда Влад, проваливаясь в мокрый снег, падая и с трудом обходя очаги пожаров, добрался до места, где ранее стояли жилые хижины, он окончательно убедился в правоте Космоса. Сильный взрыв прогремел, наверное, в том самом очаге, возле которого Давид развесил сушиться свою одежду. Ни очага, ни одежды, ни Давида, ни хижины… Здесь даже ничего не горело. Нечему было гореть: угольно-черная воронка, по склонам которой сбегают грязевые ручейки, и вал вздыбленной земли, ее окружающий.

– От хижины ничего не осталось. Тут был очень сильный взрыв.

– Я тебе об этом сообщал. Надо немедленно уходить из данного места.

– Знаю, но кое-что забрать должен.

– Это важно или может подождать?

– Без вещей я точно не выживу.

– Но хижина уничтожена вместе со всеми вашими предметами.

– Когда мы здесь оказались, кое-что припрятали в стороне, на всякий случай. Мало ли что. Часто ведь уходили надолго, не враг, так воры могли забраться. Хотя откуда им здесь взяться…

– Как можно быстрее забирай все необходимое и уходи.

– Да знаю. Найти бы еще…

– Фиксирую работу аппаратуры связи в твоих координатах. Имеется вероятность обнаружения узконаправленного канала. Прекращаю работу на передачу. Сохраняй молчание.

Что означают эти слова, Влад понял. Тот, кто уничтожил лагерь, никуда не ушел. Скорее всего, летает невидимкой в ночном небе, пытаясь заметить уцелевших. Он не знал, каков принцип действия устройства связи, скрытого в его организме, но со слов Космоса можно было догадаться – при разговоре оно излучает что-то вроде узкого луча, направленного на определенную точку небосклона. Пеленгаторы или их аналоги, располагаясь в стороне, не попадают в его действие и, следовательно, не могут его засечь. Но если такой пеленгатор оказывается в зоне действия луча, к примеру на воздушной машине, то все меняется.

Вот и сейчас беспилотник, или что там напало на лагерь, при удаче может засечь источники сигналов, после чего Владу сто процентов каюк, а Космос, возможно, и уцелеет, если у противника нет оружия, способного поражать цели на высоких орбитах.

Да и без сигнала надо побыстрее ноги уносить. Если предположить, что машина засекла лагерь по теплу очага, то засечь далеко не холодное человеческое тело тоже сумеет. Сейчас, правда, это затруднено помехами: куда ни глянь, десятки очагов пожара. Но вечно гореть этот хлам не сможет. Охотничий сезон начинался весной и заканчивался осенью. Холодов в этот период не бывает, так что хижины строили абы как, из веток кустарников, пучков травы, камыша и жердей. Чтобы не околеть в таком «шалаше», Владу с Давидом пришлось хорошенечко прикопать его снегом.