Холод смерти - [80]

Я прочел эти четыре строки:

И образ дивный твой не канет в Лету,

Он словно создан мастерами Кватроченто:

Прозрачна плоть, и вьется прядь, как лента,

Ты вся — игра теней в потоках света.

Я не очень понял, что имеется в виду, и сказал об этом Лауре.

Она грустно ответила:

— Это значит, что Рой все еще любит ее. Йетс написал это о женщине, которую любил всю жизнь. Может быть, Рой даже специально оставил мне этот сборник, чтобы я узнала о Ти. Он ведь очень деликатен.

— Думаю, он написал это имя здесь давным-давно и забыл об этом сам. Если бы он любил ее, не стал бы разводиться и заключать брак с вами. Кстати, я хочу вас предупредить, что ваш брак может быть признан незаконным.

— Незаконным? — Она была обычной женщиной, и такая возможность потрясла ее. — Но мы расписались в Рено у судьи.

— Скорее всего, его развод с Ти недействителен. Как я понял, она даже не была поставлена в известность о нем. А по калифорнийским законам это означает, что, если она возражает против развода, он будет признан недействительным.

Вся дрожа, она выхватила книгу у меня из рук и кинула ее в кресло. Из страниц выпал листок. Я поднял его.

Это было еще одно стихотворение, записанное рукой Брэдшоу:

ЛАУРЕ

Когда бы мир, как старый негатив,

Преображенный камерой обскура,

Предстал передо мной, открыв

Завесу тайны сумрачной натуры,

Я увидал бы, что луна черна,

Белеса ночь, как воронова стая,

А ты б, моя любимая, была

Последней грешницей в преддверье рая.

Это стихотворение я читал за завтраком Арни и Филис. Оно было напечатано двадцать с лишним лет назад в «Звезде Бриджтона» и подписано инициалами Д. Р. Б. У меня было это предчувствие, и вот Бриджтон и Пасифик-Пойнт соединились в ревущем потоке времени. Д. Р. Б. — Джордж Рой Брэдшоу.

— Лаура, когда он написал вам это стихотворение?

— Прошлой весной, когда отдавал мне Йетса.

Когда я уходил, она стояла, перечитывая стихотворение и воскрешая в памяти прошедшую весну.

Глава 29

Войдя в вестибюль «Прибоя», я обнаружил в дальнем, конце сидящую в одиночестве мать Элен. Она пребывала в глубокой задумчивости и обратила на меня внимание, лишь когда я обратился к ней.

— Так поздно, а вы еще на ногах, миссис Хоффман.

— Не по своей воле, — обиженно откликнулась она. — Миссис Делони настояла, чтобы я переехала к ней, а теперь она выставила меня вон, так как к ней пришел гость.

— Вы имеете в виду Роя Брэдшоу?

— Да, теперь он так себя называет. Я знала его как Джорджа Брэдшоу, и тогда он был готов на все, чтобы его накормили и приютили. Я частенько это делала на собственной кухне.

Я пододвинул к ней кресло.

— Какие интересные совпадения.

— Да, я тоже так думаю. Но вряд ли им понравится, если я буду распространяться об этом.

— Кто вам это сказал?

— Миссис Делони.

— Она дает вам указания, что делать?

— Нет. Это было очень мило с ее стороны — забрать меня из «Пасифик» и... — Она умолкла, словно прикидывая, продолжать или нет.

— И запихать вас в этот вестибюль?

— Ну это ведь временно.

— Жизнь вообще вещь временная. Вы что, с мужем намерены подчиняться распоряжениям семейства Делони до гробовой доски? Вам это не принесет никакой пользы, уверяю вас, кроме привилегии быть у них на побегушках.

— Эрл никогда не был ни у кого на побегушках, — оправдываясь, произнесла она. — Оставьте его в покое.

— Вы созванивались с ним?

— Нет, и я очень беспокоюсь о нем. Я уже два дня пытаюсь дозвониться до него, но никто не берет трубку. Боюсь, что он пьет.

— Он в больнице.

— Что с ним?

— Результат злоупотребления виски.

— Откуда вы знаете?

— Я сам помогал отправлять его в больницу. Я был в Бриджтоне вчера утром и разговаривал с вашим мужем. К концу он стал довольно откровенен. Он признал, что Люк Делони был убит, а сам он получил распоряжение сверху придать всему вид несчастного случая.

Она выглядела пристыженной, ее взгляд бесцельно блуждал по вестибюлю, в котором не было никого, за исключением ночного портье и пары, вряд ли супружеской, которая договаривалась с ним о номере. Однако миссис Хоффман начала так нервничать, словно с минуты на минуту ожидала появления преследователей.

— Ну, теперь вы можете мне рассказать и все остальное, — сказал я. — Разрешите, я закажу вам чашку кофе.

— Тогда я не засну всю ночь.

— Ну какао.

— Да, пожалуй.

Мы направились в кафетерий. За стойкой сидели несколько оркестрантов в розовато-лиловых пиджаках. Они попивали кофе и традиционно жаловались друг другу на нищенскую зарплату. Я сел напротив дверей, усадив перед собой миссис Хоффман так, чтобы был виден вестибюль и я бы не пропустил Брэдшоу, если тот будет выходить.

— Как вы познакомились с Брэдшоу, миссис Хоффман?

— Элен привела его к нам. По-моему она была в него влюблена какое-то время, но я-то видела, что она ему совершенно безразлична. Они были просто друзьями. У них были общие интересы.

— Например, поэзия?

— Да, поэзия и театр. Элен говорила, что для своего возраста он очень талантлив, но у него были неприятности в колледже. Мы помогли ему устроиться на работу лифтером. За это платили всего пятерку в неделю, но он и тому был рад. Тогда он был худой, как тростинка, и нищий, как церковная крыса. Он утверждал, что его семья вполне преуспевала в Бостоне, но он ушел из дома, чтобы жить самостоятельно. Тогда я не очень-то ему верила — я думала, что он просто стесняется своих родителей и рассказывает всякие сказки, — но теперь я думаю, что так оно и было. Говорят, его мать — богатая женщина. — Она вопросительно взглянула на меня.