Холод и пламя. Сборник рассказов - [7]

— Нужно выйти погулять, наверное, я надоел всем вещам в доме.

Он вышел и, прогуливаясь по улицам, заметил в витрине одного магазина прекрасную вазу для фруктов — хрустальную и с тоненькими серебряными ниточками, как будто какой-то хрустальный паучок соткал себе изнутри паутинку. Чудесная ваза, но дорогущая.

— Можно посмотреть? — попросил он, не собираясь покупать, а только полюбоваться ею.

Он взял ее со всей бережностью, на какую только был способен, но тут же убедился, что излишнее сосредоточение в одном направлении оставляет без контроля остальные, пусть даже их десять, как его десять пальцев — они как будто держали вазу и бережно, и нежно, но она выскользнула и…

После звона наступила такая тишина, что Асен услышал, как воротник его рубашки смялся под взглядом продавщицы. От волнения его кадык то скрывался за узлом галстука, то поднимался, щекоча ему корень языка, и он, вопреки желанию, улыбался.

— Ваша улыбка неуместна, — отрезала продавщица.

— Не ругайтесь, я заплачу.

И заплатил за разбитую красоту по дорогущей цене, что, конечно, ухудшило его настроение.

И другие дни были не лучше, поэтому в понедельник он вовсе не обрадовался, когда его похвалила инкассаторша:

— Ну вот, видите, выключили бетономешалку и все в порядке.

Но если бы было все в порядке! Асен глубоко сожалел, что прогнал электрических домовых, так как не сомневался, что именно с этого и начались все его злоключения. А когда начинает капать крантик несчастий, такие, как он, обычно не имеют сил закрутить его, а винят самих себя и делают кучу глупостей, которые могут совсем их доконать. На следующий день он написал красивым почерком объявления и расклеил их по всему кварталу. В них было написано «Вернитесь! Жду вас!» На него напала бессонница, вернее, не совсем бессонница, но во сне он слышал, как стонет и просыпался от своего голоса. Пришлось обратиться к врачу.

— Я не болен, скорее мне надо посоветоваться. Я выгнал своих электрических домовых и не могу спать от мыслей, как же их вернуть.

Врач, сохраняя профессиональную серьезность, предписал ему сильное снотворное.

— Это должно помочь.

— Они вернутся?

— Обязательно. Но не оставляйте таблетки на пороге, а пейте их по две перед сном.

* * *

Таблетки были лилового цвета. Он высыпал себе на ладонь одну, вторую. Врач сказал две, пусть будут три, даже четыре. Он выпил и вправду уснул, но его уши не спали, слушали и ждали.

И вот раздался шум, похожий на разрывание обоев. Неужели это они? Неужели вернулись, миленькие?

Это были они.

Вооруженные бритвенными лезвиями, электрические домовые стояли в прихожей и резали обои на полосочки — одну за другой, одну за другой, чтобы сделать себе лесенку и добраться до счетчика и пробок.

Асен был так взволнован, что спросил напрямик:

— Можно я буду звать вас Тони?

Это было детское имя. Имя из детства Асена. Так звали его друга, который со временем куда-то исчез, но имя осталось. Асен хранил его как награду и сейчас решил дать эту награду.

— Будешь звать нас Тони? — ахнули электрические домовые. — Нас обоих сразу?

— Да, обоих.

Они немножко задумались, но, не усмотрев в этом ничего предосудительного, согласились.

— Тони, — продолжал Асен, — покажусь ли я вам невероятно глупым, если сознаюсь, что никогда не слышал об электрических домовых?

— О нет, — ответили оба Тони. — Мы тоже раньше не слышали. Когда-то мы были обычными домовыми, раздували домашний очаг, и нам было и тепло, и светло у настоящего огня.

Тони начали вспоминать, перебивая друг друга и хлопая в ладоши от радости, что у них такая хорошая память.

— Подумать только, как мы ждали, когда же разожгут очаг!

— О дай мне рассказать, как Асен разжигал огонь и ворошил кочергой переливающиеся угольки!

— Я? — удивился Асен. — Да я никогда…

— Вот видишь, как грустно, что он никогда этого не делал!

— Дай нам давно уже не было тепло и светло у настоящего очага. Но где сейчас такие очаги, где? Вот и пришлось нам вселиться в нечто, заменившее очаг. Теперь тебе нетрудно понять, почему мы стали электрическими домовыми.

— Нет, не вспоминай, а то я заплачу, — жалобно пискнул другой Тони и закрыл лицо маленькими ладошками.

Присутствие обоих Тони стало ощущаться уже на следующий день. Нет, они не болтались у него под ногами, не навязывались, он даже не видел их, но деликатно, маленькими услугами поднимали ему настроение и дух. Вечером его кровать оказывалась заправленной, а на подушке лежала короткая записка с пожеланием доброй ночи. В первый раз он засыпал спокойно, без кошмаров, без щемящей мысли об одинокой и тоскливой старости.

Как-то его разбудил шепот, переходящий от избытка чувств в шумные возгласы. Асен поднялся и осторожно прошел по комнате.

Они были на кухне: один Тони сидел на полу, а другой ходил вокруг него, монотонно повторяя:

— Давай припомним… давай припомним… давай припомним…

Седящий на полу Тони отрицательно качал головой.

— Не надо. Асен может проснуться и услышит нас.

— Ну и что? Он все равно ничего не поймет.

Наконец-то они вроде пришли к какому-то соглашению, потому что второй Тони сел, подперев лицо руками, и его глаза устремились куда-то в сторону и вверх, будто он всматривался во что-то очень далекое.