Он поднял голову от родника и заметил плавающий березовый лист. Лист был янтарный, с алыми крапинками и резко очерченными прожилками. Было в нем что-то недозрелое, но жизненное, старческое и мудрое, болезненное.
Возможно, это был последний лист, слетевший с ветки. Наверное, он хотел как можно дольше оставаться там, на ветке, ласкаемый солнцем и воздухом, и взираясь в синеву. «А ну-ка вниз!» — стала ворчать береза. «Не хочу. Я передавал тебе солнечные лучи, дай мне еще порадоваться миру». «Ты слышал? Я засыпаю и ты мне больше не нужен. Отдаю тебя ветру». Лист задрожал и вот он уже в роднике, плывет неизвестно куда… Плывет не спеша, весь зрение и слух, продлевает свою блестящую, но уже закончившуюся жизнь, которая скоро отлетит как дым. Разве не похож этот лист на миг нашей судьбы, когда едва мы сумели понять красоту поступков и чувств, как кто-то отнял их у нас? Ручей увлекает лист под густую тень.
Тропинка остановилась перед холмом с лиловыми перелесками.
Внизу там и сям виднелись спящие лазурные ульи. Сердце обожгло радостью. Все эти краски исцеляли его. Он не помнил, сколько прошел, пока сел отдохнуть. Сухая трава колыхалась выше головы алерка, небо было сказочное и куполообразное, как на старинной карте. Он оставался спокойным и ясным до глубины души. Только подумать, какой подарок достался ему: слиться с галактикой глухого осеннего дня. О, если бы можно было припрятать в природе один такой день, как в душе иногда хранятся сокровища, и временами возвращаться в него, чтобы очистить свою темную кровь.
Закат посыпал облака пеплом, пролетела сойка и внесла предвечернюю смуту.
Глиф закрыл за собой дверь квартиры в гигантской жилой башне.
Тут же упали стены дезинфекционной камеры. Автоматы набрызгали его одежду и как насосом откачали гудящий в ушах вой. Глиф любил эти минуты в камере, когда ты так близок к домашнему уюту и знаешь, что время принадлежит тебе полностью. В коридоре на него приветливо взглянули три зеленых глаза Румпы:
— А, дорогой, вот и ты! Устал?
Пробежали бесконечные пластиковые улицы, стаи аэробусов, набитый образцами Гастросклад. Опять к нему вернулись клейкое прикосновение кислородной маски, тряска и боль в висках. Весь день он вспоминал лес, который две недели тому назад они прочувствовали вместе с Румпой. Он мысленно бродил там, слушал, как облетают березы, с жадностью смотрел на ульи. Вот если бы жить так сладко, плодотворно и естественно как пчела!
Кухня излучала бледно-зеленый цвет, окна были занавешены. Он даже не пытался представить себе бушующий за ними ритм.
— Я заказала твои любимые продукты. Какое меню ты хочешь?
— Пусть будет как две недели тому назад. Я же немного послушаю музыку.
Глиф растянулся. Из-под век он чувствовал ласку комнаты.
Тихая песня лечила его издерганные нервы.
Ему опять представился родник, роса, блестевшая в паутине.
Так он может лежать долго, пока сквозь мелодию не услышит шаги жены или птичьи посвисты кулинарного шкафа.
— А где же дочка? — вспомнил он.
— Лиметья ушла на вечер во Дворец Живописи со своим другом Фнотом.
— А когда вернется?
— Сказала, чтобы мы ее не ждали.
— Ну что же это такое? — возмутился Глиф. — Сегодня черед нашей серии. Или она забыла?
— Да как же она забудет! Просто вечер для нее интереснее. Что же ты хочешь — молодая девушка. К тому же во дворце, наверное, будут показывать архивные сенсозаписи.
Они расположились вокруг праздничного стола на ужин. Румпа с хитрым взглядом вытащила какой-то овальный плод.
— Смотри, настоящий лимон. Фнот вчера вечером подарил его Лиметье.
— Гм, откуда? — он потер деликатес и разрезал его.
— Его брат работает на Планете Режимов и послал ему несколько лимонов. Ты же знаешь, они там объедаются и вместо нас.
За десертом Румпа спросила: — А что ты сделал по тому вопросу?
— Не сердись, Рум. Сегодня у меня не было времени для Проектантской, но я же был на прошлой неделе и мне сказали, что у них по горло заказов и наша очередь еще очень далеко.
— Нет, ты просто и пальцем не хочешь пошевелить. Так мы прождем еще годы! Пойми в конце-концов, мне надоело как слепой ударяться о мебель и портить себе удовольствие в самых интересных местах. В прошлый раз я наклонилась над цветущим кустом шиповника и ударила себе голову об стол. А ты…
— Слушай, Рум, пока не подошла наша очередь, мы можем убрать как можно больше мебели в ниши. Другого выхода я пока не вижу.
— Ты не понял меня. Я хочу, чтобы с первого взгляда было видно, что это спальня, а это общая комната, чтобы у них был свой образ и аромат. И для этого нам нужна пустая комната.
Ему было известно, что она еще скажет.
— Еще до начала передач большинство алерков заказали себе пустые комнаты в параллельной фазе времени. Это большое удобство — минимальный переход, оптимально яркий сигнал. И всего-то одна лишняя дверь на любой стене наших тесных квартир. Глиф, как мне хочется, чтобы и у нас была пустая комната.
— Я сделаю все, чтобы получить ее. А сейчас пойдем.
От сенсовизора в общей комнате исходил синий свет.
Материализовалась ведущая программа. Смотря им прямо в глаза, молодая и красивая алерка с улыбкой сказала:
![Приключения Сэмюэля Пингля [с иллюстрациями]](/storage/book-covers/fc/fc39a5abae6443457fe1ac7d2fcc954d4e486557.jpg)
