Холмы России - [73]
— Ты хотел разговора откровенного.
— После всего как можно говорить о какой-то жалости?
— Желавин когда-то спас жизнь отцу.
— Первый раз слышу, — как внезапным, был поражен Сергей. Он сел на свое место, взялся за кисет и трубку.
— Отец не любил вспоминать об этом, — ответила Полина Петровна. — Было это давно, на старой Тульской дороге, за Чурой возле пруда. Троих молодых коммунистов с завода встретили какие-то люди. Лица их были закутаны башлыками. Свалили и стали бить сапогами.
Двоих сволокли в прорубь. Волокли и отца. Раздались выстрелы. Убийцы разбежались. Отца взвалил на себя человек и понес к домам. Это был Желавин.
— Постой, мама, постой, — Сергей вспомнил, как однажды с отцом они подошли к пруду. Отец долго стоял в задумчивости, глядел в воду с желтыми кубышками кувшинок на уходивших во тьму стеблях. — Это за мостом? — спросил Сергей.
— Да.
— Что за люди?
— Ничего неизвестно. Отец лишь запомнил сапоги.
Зимой в мороз все были в хромовых сапогах.
— Я ничего не понимаю. Желавин спас отца. Почему же вражда?
— Какое-то время были товарищами. А потом наступило отчуждение, переросло в ненависть. Что-то произошло.
— Отец несет чужое зло!
Часы пробили десять.
Сергей бросился в комнату. Схватил планшет. В прихожей надел пилотку, шинель, затянулся солдатским ремнем.
Спешил он с письмом к военкому: горячо просил помочь с поступлением в училище.
Полина Петровна видела из окна, как сын перебежал улицу и успел вскочить в автобус.
Лия захворала: не то грипп, не то ангина.
Сергей позвонил ей.
— Я одна. Зайди ко мне, — сказала она грустным голосом.
Квартира из трех небольших комнат; рабочий кабинет Николая Ильича с книгами на застекленных и укрепленных цепями полках. На столе покоилась мракорная плита чернильного прибора с хрустальным оленем. В углу телескопическая труба на треножнике.
Иногда тихими дачными вечерами Николай Ильич наводил трубу на Луну в загадочных, похожих на мох пятнах, на звезды, вглядывался в голубой туманец мрака вселенского, где золотилась звездочка, казалась милой Ирочкой.
В ее комнате-ложе, как в маках, окинутое персидским покрывалом. В углу-трюмо. В зеркальных дверцах его мерцал золотой, червленный гранатовыми каменьями браслет.
У стены-пианино с бронзовыми в прозелени подсвечниками. В чашечках их две свечи оплывшие, слезами загорались и текли, когда перед огнями садился и играл Николай Ильич.
Задворье квартиры — кухня. За перегородкой ее уютный уголок для застольных дружеских и семейных бесед, вроде бы избяной уголок: стены околочены сосновым отшлифованным горбылем, лаком покрыты. На подоконнике кадушка, а в ней березка в землице, словно нарисованная эмалью и зеленью на стекле.
Тихо, пустынно и одиноко в квартире.
Лия в своей комнате сидела на тахте в углу, поджав ноги, закутавшись в цветастую шаль. На столике порошки и лекарства в пузырьках, стакан с отваром из трав.
На письменном столе у окна навалом тетрадки и книги. Сдавала Лия в медицинский: проходной балл не добрала.
Сергей сидел на краю тахты… Все эти дни ждал, как-то решится с училищем. Душой виделась какая-то минута, что вот-вот случится с ним что-то необыкновенное. Кто-то наконец заметит его или он сам сделает такое, что о нем сразу заговорят, удивятся, как это прежде его не замечали. И вот он адъютант, мчится с генералом в машине, ловок, отважен, и его видит Лия.
«Кто такая?»- спросит генерал.
«Любовь моя».
«Лих, лих ты, Елагин…»
Холодно синилось промытое окно. В комнате зябко, тоскливо.
Лия была слаба и возбуждена. Сергей слушал ее.
— Я тепличное растение, Сережа. Зябну, болею.
Знаменитости прописывают лекарства. Папа платит.
Готов на все, лишь была бы здоровой.
Лия взяла стакан и отпила отвар.
— Я как-то зашла к твоей маме в больницу. Она была в белом халате, красивая, какая-то святая. Вот такой я хочу быть!
— Отец твой отгонял меня, — спокойно и холодно сказал Сергей.
— Почему?
— Сложилось счастье. Зачем же его тревожить и нарушать?
Лия распрямилась в уголке, туже завилась в шаль — зеленый цветок на плече, маковые — на груди и на коленях.
— Как же быть?
— Вопрос поставлен тростью твоего отца.
— Значит, мне и решать. Я решу. Вы как два холодных камня, ты и мой отец, — жестко заметила Сергею. — А ты должен быть сильным и радостным. Не просто так, а что-то сделать. Надо сделать, Сережа. Взорвать в себе все силы. Хотя бы знать, на что ты способен, что есть в тебе. Ты горишь лишь в фантастических мечтах о подвигах, а жар на ветер.
— Училище или деревня? Своя изба. Здесь жить не буду, — как о решенном сказал Сергей.
— Деревня? Что будешь делать там?
— Сяду на трактор. Пахать.
— Ты невероятный фантазер. Хлеб на столе, а ты ждешь его от журавля в небе. Завтра у тебя будет уже другая мечта. И так ты ничего-ничего не сделаешь, не достигнешь. Я птица оседлая, как наши московские галки. Но, может быть, прилечу к тебе. Поклевать зерна.
— Поставлю тебе чашку с медом, горлач с молоком.
— Откуда мед и молоко? От поэтической любви к земле? Твоя изба зарастет осинником. Чтоб что-то было, надо трудиться, — и вздохнула. — Ничего этого не будет. Будет все не так. Предчувствие.
Посмотрела в окно и выше, в небо. Заплыла взором в синеву, забылась.
В книгу вошли рассказы и повести о людях, прошедших войну и вернувшихся к мирному труду в родные края — на Смоленщину, о послевоенном возрождении смоленской деревни, о нравственных и экономических итогах войны. Проза В. Ревунова романтична и в то же время отличается глубоким проникновением в психологию человека, в его реальную жизнь.
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.