Холестерин колец - [29]

В конце концов, они добрались до места, где коридор разделялся надвое, причем оба прохода вели вниз, и Гельфанд знаком велел всем остановиться. Незамедлительно до них донеслось урчание и потусторонний стрекот, внушающие мысль, что не далее чем в ярде от них расположились, чтобы по-дружески сыграть пару робберов в бридж, Четыре Всадника Апокалипсиса.

— Может, разделимся? — предложил Бромофил.

— Я лодыжку подвернул, — пожаловался Пепси.

— Ни в коем случае не издавайте ни звука, — сказал Артопед.

— А-апзчхи! — визгливо чихнул Мопси.

— Итак, вот мой план, — сказал Гельфанд.

— Этаких и пулей не остановишь, — сказал Бромофил.

— Что бы ни случилось, — сказал Артопед, — кто-то должен нести неусыпный дозор.

И вся компания, как один человек, завалилась спать.

Когда они проснулись, вокруг вновь воцарилась тишина, и все, второпопях позавтракав пирогами и пивом, приступили к решению главной проблемы — каким проходом двигаться дальше. Пока они стояли, препираясь друг с другом, из земных глубин поднялся к ним ровный рокот барабана. Дрынь, дрынь, дрынь, ба-бах, пшт.

Между тем, воздухстановился все более горячим и плотным, а земля начала подрагивать у них под ногами.

— Нельзя терять времени, — сказал, подскакивая, Гельфанд. — Необходимо быстро принять решение.

— А я говорю — направо, — сказал Артопед.

— А я — налево, — сказал Бромофил.

Тщательная проверка показала, что в левом проходе на протяжении примерно сорока футов отсутствует пол, и Гельфанд помчался направо, а прочие устремились по его стопам. Проход круто спускался вниз, являя взорам разные неаппетитные знамения, вроде побелевшего скелета минотавра, трупа Питлдаунского человека и растоптанных в лепешку кроличьих карманных часов с гравировкой: «Дорогому Белянчику от всей шараги Страны Чудес».

Вскоре спуск стал более пологим и наконец проход вывел их в большую залу с огромными металлическими рундуками по стенам. Зала смутно освещалась отблесками жаркого пламени. Стоило отряду войти в нее, как раскатыстали громче: Дрынь. Дрынь. Фах. Дрыннь. Фах. Ба-бах.

И вдруг из прохода, только что покинутого отрядом, выскочила большая банда урков и, размахивая серпами и молотами, бросилась на путешественников.

— Ялу, Ялу! — орал их вожак, угрожающе взмахивая здоровенной вязанкой хвороста.

— Бей янки! — орала вязанка.

— Оставайтесь на месте, — сказал Артопед, — я разведаю путь.

— Прикройте меня, — сказал Ловелас, — я их отвлеку.

— Охраняйте тылы, — сказал Гимлер, — я отобью проход.

— Не сдавайте форт, — сказал Гельфанд, — я возьму их в клещи.

— Держитесь, — сказал Бромофил, — я их отброшу.

— Пьонг-йанг панмун-йом! — вопил вожак урков.

Преследуемый урками отряд кинулся через залу в боковой коридор. Ворвавшись туда, Гельфанд молниеносно захлопнул дверь перед носом первого урка и быстро сотворил заклинание.

— Сезам, закройся! — произнес он, ударяя по двери волшебной палочкой, отчего дверь с громким и дымным «пфут!» исчезла, оставив Мага лицом к лицу с озадаченными урками. Гельфанд быстренько накатал пространный протокол о явке с повинной, подмахнул его, сунул в руки вожаку и рысью понесся дальше по коридору, — туда, где на другом конце узкого веревочного моста, перекинутого через еще более узкую бездну, стояла, поджидая его, вся остальная шатия.

Едва Гельфанд ступил на мост, как в коридоре вновь послышалось зловещее «дрынь, дрынь» и из него высыпала уже не большая, а огромная банда урков. В самой гуще ее возвышалась мрачная тень, слишком страшная, чтобы ее еще и описывать. В одной лапе тень держала громадный черный шар, а на груди ее ужасными рунами было выведено: «Виланова».

— Ой-ей-ей! — завопил Ловелас. — Это булдог!

Гельфанд повернулся, чтобы взглянуть на ужасную тень, и та начала, бия в мрачный шар, кругами подбираться к мосту. Маг отшатнулся и, вцепившись в веревку, воздел волшебную палочку.

— Стоять, гнусная тварь! — крикнул он.

Но булдог подбирался все ближе, и волшебник, отступив на шаг, выпрямился во весь рост и сказал:

— Пшел прочь, тонкошкурый!

Артопед взмахнул Кроной.

— Ему не удержать моста! — вскричал он и бросился вперед.

— E pluribus unum! — заревел Бромофил и устремился за ним.

— Esso extra, — произнес Ловелас и прыжками понесся следом.

— За Кайзера! За Фрэзера! — закричал Гимлер, спеша им на подмогу.

Булдог прыгнул вперел и, подняв над головой кошмарный шар, испустил торжествующий вой.

— Dulce et decorum, — сказал Бромофил, перерубая поручни моста.

— Они не пройдут, — подтвердил Артопед, перерубая опорные колья.

— Лучшее — враг хорошего, — сообщил Ловелас, перерубая трап.

— Все ближе к тебе, Господь, — пропел Гимлер, быстрым взмахом топора перерубая последний канат.

Мост с громким щелчком оборвался, стряхнув в пропасть Гельфанда и булдога. Артопед развернулся и, подавив рыдание, побежал дальше по коридору. Прочие не отставали. Свернув за угол, они внезапно вылетели под ослепительный солнечный свет и, потратив несколько коротких минут на то, чтобы обезглавить спящий караул урков, протиснулись сквозь ворота и покатили вниз по восточной лестнице.

Лестница шла вдоль кисельного потока, в волнах которого зловеще раскачивались какие-то большие и липкие разноцветные сгустки. Ловелас остановился и с чувством сплюнул.