Хокуман-отель - [25]

– Запомнил.

– Бери машину и отправляйся. Строжайшее указание: об этом не должен знать никто – ни здесь, ни там. Как змея, незаметно, чтобы никто тебя не видел, проберись к «Хокуману» и попытайся выяснить, что там за самолет. Не думаю, чтобы он взлетел раньше темноты. Но если ты почувствуешь, что это может случиться раньше, – срочно звони мне. Если же все так, как я думаю, жди меня на нашем обычном месте. Скорей всего, я буду во второй половине дня.

– Слушаюсь, господин майор.

Тасиро повернулся на каблуках и вышел. Цутаки подошел к окну. Солдаты закончили зарядку: угол двора был пуст. Из двери, ведущей во двор, никто не выходит, значит, Тасиро решил что-то захватить и поднялся сейчас к себе наверх. Так и есть – Тасиро вышел, держа в руках большой армейский мешок. Значит, к его словам и к заданию он отнесся более чем серьезно; впрочем, иначе ведь и не могло быть. Вот Тансу Тасиро подошел к машине, аккуратно положил мешок на заднее сиденье, взявшись за бортик, легким прыжком перекинул тело. Включил мотор, подъехал к воротам, что-то сказал сквозь зубы капралу, уже торопливо возившемуся у створок. Как только ворота приоткрылись, вездеход, чуть не задев их бортиком, выехал. Вскоре шум мотора затих.

Да, подумал Цутаки, с бриллиантами его кто-то обошел. Но кто?.. Однако, что бы там ни было, он должен не полениться и еще раз объехать сейчас все адреса, по которым только что побывал Тасиро. А потом уже заняться Исидо.

Дверь самолета осторожно открылась, и Гарамов увидел присевшего на корточки штурмана. Тот удивленно разглядывал его. Ясно, его озадачил маскарад. Гарамов протянул сверток:

– Что с вами? Вы как будто фрака никогда не видели, капитан?

Штурман взял сверток.

– Да нет, видел. Это что – гостиница, что ли?

– Спустите трап. А то фрак порву. Или испачкаю.

Штурман спустил трап. Гарамов ухватился за край и рывком поднялся в самолет. Штурман разглядывал сверток.

– Что здесь? Поесть принесли?

– Дайте сюда.

В свертке кроме платья и туфель для Вики поместились также гимнастерка Гарамова, сапоги и галифе.

– Подвенечный наряд. Устраивает? – Он взял сверток.

– Ничего, – осторожно сказал стоящий за штурманом радист. – Меня бы устроило.

Гарамов увидел Вику, склонившуюся над носилками, на секунду поймал в ее глазах удивление, понял, что это касается фрака, и показал рукой: мол, как я – ничего? Ему почудилась какая-то смешинка в ее глазах. Арутюнов, второй пилот и бортмеханик подошли ближе.

– Нам надо поговорить, товарищи, – обратился ко всем Гарамов.

Вика сделала вид, что ей срочно нужно дать попить кому-то из раненых. Махнула рукой: не мешайте. Но Гарамов позвал и ее:

– Товарищ медсестра. Вас это тоже касается.

Вика вздохнула.

– Идите, идите сюда, товарищ медсестра. Не нужно вздыхать.

Гарамов подождал, пока сядут все, и сел сам.

– Товарищи. Мы с вами приземлились на японской территории. Это Ляодун, побережье моря, между Дальним и Порт-Артуром.

За его спиной возникла и тут же угасла перебранка штурмана и второго пилота: «Я говорил? Разве я не говорил?» – «Ради бога, товарищ капитан».

– Товарищи офицеры, у нас серьезное положение: мы на территории противника.

– Здание-то это, что оно из себя представляет? – спросил бортмеханик.

– Это своего рода отель, место отдыха высших чинов армии и контрразведки.

Пока все молча обдумывали эту новость, Гарамов повернулся к Арутюнову и Вике:

– Что с ранеными?

– Ничего. – Арутюнов прищурился. – Если не считать, что всем нужно срочно сделать перевязки.

– Осиное гнездо, – тихо сказал радист.

– Они продержатся еще несколько часов? – спросил Гарамов.

– Что значит «несколько часов»? – Арутюнов явно рассчитывал на свои силы.

Гарамов посмотрел на Вику. Та отвела взгляд.

– До вечера.

– Не знаю. – Военврач пожал плечами. – Будем делать все, что сможем. Легкие раненые, может быть, и продержатся.

– А нелегкие?

– Товарищ капитан, – Вика прижала обе руки к груди, – всем раненым необходима серьезная перевязка.

– Вы не уговаривайте меня, сержант. Что для этого нужно?

– Прокипятить инструменты. Срочно. В этом здании есть где прокипятить инструменты?

– А может быть, здесь? – неуверенно сказал Гарамов. – На спиртовке.

Арутюнов усмехнулся, а Вика ответила:

– На спиртовке я могу прокипятить только ножницы. Гарамов вздохнул, молча развязал сверток. Стал выкладывать на скамейку то, что лежало сверху: свою гимнастерку, брюки, воткнутые один в другой сапоги. Оставшееся в свертке протянул Вике.

– Что это?

Гарамов вместо ответа пожал плечами. Под взглядами остальных Вика развернула светлую ткань – это оказалось длинное платье с золотым русским орнаментом. Под платьем были сложены новые лаковые туфли на высоком каблуке.

– Товарищ капитан? – Вика взяла одну туфлю. Зачем-то посмотрела ее на свет. – Туфли?

– Пройдите в носовую часть и переоденьтесь.

– Зачем?

– Переоденьтесь. Я потом объясню.

– Пожалуйста. – Вика взяла туфли и платье.

– Давай, давай, сестренка, – сказал бортмеханик.

Вика пошла к кабине.

– Ну и дела. – Радист чмокнул. Крикнул весело, придуриваясь: – Товарищ сержант, возьмите меня!

Но Гарамов глянул на него так, что радист осекся. Дверь за Викой захлопнулась.