Ходок 8 - [66]

Сам же верховный главнокомандующий преодолел защитный барьер легко и непринужденно. Он сбросил вес и в старинном перекидном стиле взял высоту, причем тоже с большим запасом. Стилем «фосбери-флоп» он почему-то пренебрег, может из-за его североамериканского происхождения, а может потому, что высота была небольшая… в смысле – для Шэф небольшая.

Преодолев магический забор, командор без малейшего промедления вытащил из своего рюкзака тонкий канат, обвязал вокруг пояса и белкой взлетел под крышу пакгауза. Там он сразу же сменил «имидж» и уже в стиле геккона, обожающего прогулки по потолку, переместился по внутренней стороне ската на крышу.

Пока верховный главнокомандующий занимался этим прикладным скалолазанием, а не исключено, что и бери выше! – промышленным альпинизмом, старший помощник тоже сложа руки не сидел. Он споро привязал свободный конец тросика, на другом конце которого располагался любимый руководитель, к рюкзаку, но на этом, как можно было бы ожидать, не успокоился и привязал еще один канат к этому же рюкзаку, но с противоположной стороны.

После того, как все эти сложные манипуляции были завершены, главком, расположившийся на коньке крыши, перешел в новую ипостась – он стал работать грузовым лифтом, а может и подъемным краном – трудно сказать, какая дефиниция более точно отражает характер его новой деятельности. Когда поднимавшийся рюкзак уперся в скат крыши, выяснилось для чего предназначался второй канат, прикрепленный к днищу рюкзака – Денис оттянул его и командор без труда втянул груз на крышу.

Приняв первый рюкзак, главком пристроил его рядом с собой, а веревки вернул Денису. Подъем второго рюкзака прошел по накатанной колее – менять технологию компаньоны не стали. После грузов настал черед старшего помощника. Чтобы ускорить процесс покидания территории парангского порта, Денис не стал подобно любимому руководителю изображать из себя белку и геккона, хотя и мог. Он по простому, с ловкостью дикой обезьяны из бразильских лесов, взобрался по канату, который любезно удерживал командор. Затем канат был перекинут на другую сторону и старший помощник, так же стремительно, спустился по нему на улицу.

Спуск рюкзаков был технологически проще – второго каната не требовалось, поэтому он занял еще меньше времени, чем подъем. Завершив свою деятельность в роли подъемно-транспортного оборудования, Шэф спрыгнул на землю.

Собаки наблюдали за всей этой бурной деятельностью с огромным интересом, вытаращив глаза и пооткрывав рты от удивления. По всему чувствовалось, что компаньоны произвели на них приятное впечатление. Уважение в глазах мохнатой команды появилось после того, как Шэф с Денисом сходу преодолели защитное плетение. Собачки-то в глубине души надеялись, что незваные гости тут и застрянут, а еще лучше сунутся в пекло и поминай, как звали. Ан нет! Теперь же, наблюдая за канатной дорогой, они и вовсе пришли в восторг – давненько они не были свидетелями такого захватывающего представления… а точнее не «давненько», а никогда.

– Ну, вот я и в Хопре! – вдруг непонятно с чего вспомнил древнюю замануху Денис. Эту рекламу он слышал в глубокой молодости, можно даже сказать в счастливом… хотя точнее будет – сопливом детстве. И что обидно – эта хрень накрепко засела в памяти. А обидно было от того, что емкость памяти не бесконечна, и если какая-то ее часть занята подобной чушью, значит этот объем потерян для полезной информации.

– Она что, теперь так называется? – поднял бровь Шэф.

– Ну-у… жопа – как-то грубо… – замялся Денис.

– Зато правильно! – отрезал командор. – И вообще, давай без эвфемизмов. Надо называть вещи своими именам.

Глава 7

После деликатного стука, на который занятый документами Рейхстратег никак не отреагировал, дверь из «предбанника» слегка приоткрылась и в образовавшуюся щель проникла голова Омара Зондерфельда – первого секретаря, удостоенного высочайшей чести – сидеть непосредственно перед дверью, за которой находился глава государства. Кроме почета эта должность давала преприятнейшую возможность гнобить обширный штат вторых и третьих секретарей, а также кое-какого дополнительного заработка, на который патрон смотрел сквозь пальцы, если, конечно же, это не мешало делу. А Омар был умным и ущерба государственным интересам не допускал.

Внимательно оглядев работающего повелителя, он по каким-то своим, только ему известным причинам, решил что может и должен отвлечь высокое начальство от государственных забот. Секретарь деликатно кашлянул, привлекая внимание Рейхстратега:

– Рейхвизир Курт Бахрам нижайше просит аудиенции.

– Зови, – не поднимая головы от бумаг буркнул Кирсан-ар-Мюрит.

Обычно Рейхстратег выслушивал своих рейхвизиров во время ежедневных утренних совещаний, когда они докладывали о проделанной работе, после чего получали заслуженные плюшки и пистоны. Любимчиков у Кирсана не было, ябедников он не любил, поэтому попадаться лишний раз на глаза руководителю государства, чтобы макнуть соратников в дерьмо, а самому предстать в белом смокинге, никто из его министров не стремился.

Не получил утренний пистон – уже праздник. Живи и радуйся, что не отправили в отставку, или куда похуже. Лишний день проработать рейхвизиром, это как у нас лишний день проработать министром – бабла можно поднять не то чтобы немеряно, но вполне себе прилично. А раз кто-то из этой братии стремился на прием – значит дело действительно было важное, причем, важное именно для Рейхстратега. Со своими проблемами никто бы не полез, в худшем случае подождал бы до завтрашнего совещания, в лучшем – решил сам, не привлекая высочайшего внимания.