Ходок 11 - [80]

На самом деле объяснение было элементарным: как только содержимое папки станет достоянием общественности — читай недругов генерала, которых при такой должности хватает — кресло-то одно, а жоп, желающих в этом кресле угнездиться, много, Борис Васильевич вылетит из вожделенного кресла, как пробка из-под шампанского, а следом за ним и его команда — новый начальник приведет своих. И получится, что вместо того, чтобы сидеть с удочкой на берегу денежной реки, таская из нее жирных карасей, придется перебираться в какой-нибудь райотдел и гонять бомжей. Как вам перспективочка? Не захочешь, а будешь на зомби похож!

В тот раз административного ресурса Бориса Васильевича хватило, чтобы замять дело. Другой вопрос — скольких нервов и денег ему это стоило, но — деньги дело наживное — беспокоиться особо не о чем — еще и Иришкиным детям хватит, а вот нервные клетки, к сожалению, не восстанавливаются. Однако, не меньших, а по гамбургскому счету — больших усилий (по крайней мере нервных) стоило организовать встречу с непутевым, мягко говоря, сыном — после развода Аркадий прекратил общаться с генералом, но, после категорического приказа отца, все же прикатил на Рублевку. Но, разговора не получилось.

Аркадий молча слушал Бориса Васильевича, пока тот распинался из какой клоаки тот его вытащил, и как должен быть ему благодарен, и чем ему следует заниматься, а чем категорически — нет, дождался пока генерал закончит свой спич, презрительно скривился и объявил, что бывший отец все это сделал, чтобы прикрыть свою старую задницу, чтобы наслаждаться жизнью со своей молодой сучкой и новорожденным — только что родилась Ниночка, ублюдком, а не ради него. Самое обидное, что это было правдой. Не всей, конечно же, но — изрядной долей… Борис Васильевич дал ему пощечину и на этом его отношения с сыном окончательно прервались.

Аркадий с детства был тяжелым крестом на его совести — Борису Васильевичу вечно не хватало времени заниматься сыном и тот рос и вырос типичным маменькиным сынком. После института генерал пристроил его в совет директоров крупной и небедной компании и посчитал что будущее сына обеспечено, однако тот сумел однажды так накосячить и нанести такой финансовый вред, что несмотря на родство с Борисом Васильевичем, Аркадия из совета директоров вытурили.

В тот момент у генерала как раз вспыхнул роман с Верочкой и ему стало не до проблем старой семьи — он переводил ежемесячно бывшей жене сто тысяч деревянных и вполне справедливо полагал, что с голоду они не умрут, а для Аркадия будет хороший урок, как нужно себя вести на работе, а как — нет. Пусть посидит на голодной диете, подумает о своей жизни, а потом придет с опущенной головой, отец примет блудного сына и устроит на тепленькое местечко. А сын все не приходил и не приходил.

И вот звонок от этой ведьмы… На самом деле никакой ведьмой Анна Даниловна не была, но некоторыми экстрасенсорными способностями обладала и к ее словам, если она говорила серьезно, генерал всегда относился всерьез. Раз сказала, что убили — значит убили. Да и с другой стороны — с чего бы это умирать молодому здоровому человеку? Горе, тоска и раскаянье черным приливом затопили душу Бориса Васильевича и лишь разгорающееся пламя мести тусклым красным заревом прорывалось сквозь мрак в его душе. Особую боль генералу доставляло то обстоятельство, что вторым… а может быть и первым чувством, которое он испытал при известии о смерти сына, было облегчение.

* * *

Звонок застал полковника Васильева во время перекура. Афанасий Антипович пять минут назад освободился из объятий прекрасной Мариночки и в данный момент блаженно пускал дым в форточку на кухне — курить в других местах в квартире строптивая будущая кинозвезда не разрешала, а полковник и не настаивал — на какие только жертвы люди не идут ради любимой женщины — даже на такие!

У полковника было два телефона: один зарегистрированный на его имя, второй — безымянный. С первого товарищ Васильев контактировал с начальством, подчиненными, женой, детьми, любовницами и прочими людьми, знакомство с которыми не могло стать причиной нездорового интерес к нему со стороны компетентных органов. Таких органов, к счастью, было немного, но, к несчастью, они все-таки были.

Второй телефон предназначался для связи с "темными людьми", факт знакомства с которыми, стань он известен прогрессивной общественности, мог бы послужить причиной сильной головной боли, а в случае фатального невезения и крайне неблагоприятного расположения звезд, лекарством от этой головной боли могла бы стать гильотина.

Звонившему повезло — позвони он несколькими минутами ранее и его звонок оказался бы гласом вопиющего в пустыне — ему бы никто не ответил. Дело было в том, что Мариночка строго-настрого запретила полковнику держать свои телефоны в помещении, где они занимаются сексом — были знает ли прецеденты, когда неожиданный звонок срывал процесс, а кому это понравится?

Он пытался взывать к ее гражданским чувствам — мол, он человек государственный! и обязан находиться на связи двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю, но ему была предложена альтернатива — или она, или государственные интересы. Когда на одной чаше весов оказалось роскошное восемнадцатилетнее тело, увенчанное прелестной головкой, а на другой — интересы Родины (и не только), то, естественно, тело перевесило. Вот и держал Афанасий Антипович аппараты на кухне. Это еще один штрих к тому, чего только не сделаешь ради любимой женщины.