Ходи прямо, хлопец - [78]

— Чемпион Европы — это раз, — начал он загибать короткие, в рыжих волосках пальцы перед носом у Иванцова. — Тяжелей твоего парня на десять килограммов — это два.

— При чем тут — тяжелей? — пожал плечами Иван Филиппович.

— При том: болгары привезут Веселинова — гигант. У французов Жоффруа весит за сто двадцать.

— Хотя бы спарринг устроили, — сказал Иванцов.

— Что же спарринг… — уклончиво ответил старший тренер.

Решает, конечно, не он один, это Иванцов знал. И откуда ветер дует, он понимал. Председатель федерации бокса Зембулат-Покукуев, вот кто давит и на старшего тренера и на тренерский совет.

Любопытная фигура этот Зембулат-Покукуев. Мужчина внушительный, властный, для представительства очень удобный, он долгое время был единоличным властителем федерации бокса.

Не хотелось Иванцову идти к Зембулату-Покукуеву, и надежд на этот визит он не возлагал, но считал, что пойти должен, потому что после не простит себе, если не пойдет. Чудес на свете, говорят, не бывает, и все-таки чем черт не шутит?

Но поймать председателя было не так-то просто. Два дня охотился Иван Филиппович за неуловимым Зембулатом-Покукуевым — и без результата. А время шло. Тогда он решил поговорить с ответственным секретарем федерации бокса Ларионовым.

Добрые люди посоветовали поговорить с секретарем. Парень он из молодых, в секретарях недавно, а уже норовит повернуть все по-своему и за советами ходит не к председателю.

Ларионова застать было не просто. Кабинет у него не было, только стол в общей комнате, и за тем столиком его видели не часто. Однако видели. Иванцов тоже увидел.

Иван Филиппович помнил Ларионова — года три назад выступал он на ринге. Приличный был боксер, на первенстве страны занимал призовые места. А сейчас, хотя и сидел тут недавно, огрузнел, на молодом лице наметился второй подбородок. «Воздух, что ли, тут такой — толстеют», — подумал Иванцов и не без опаски начал разговор с секретарем.

Но опасался он зря — разговор повернулся неожиданно.

— Вас бы раньше надо было вызвать, — сказал Ларионов, — да вот, — и тряхнул пачкой бумаг, которую принес, и плюхнул на стол.

Иванцов осторожно намекнул, что не считает превосходство Денисенко в весе убедительным доводом при отборе бойца в команду.

— А кто считает? — спросил Ларионов.

— Да говорят…

— Говорят, — повторил Ларионов. — Опасаются, что приедут Веселинов и Жоффруа и задавят весом. В общем, на словах за умный игровой бокс, а на деле… Мне Дугин нравится, в Тбилиси он отлично работал. Если уж говорить о нашей советской школе бокса, то как раз Дугин, а не Денисенко, ее представляет. Но… — Ларионов побарабанил пальцами по столу.

Иванцову не понравилось это «но». Сейчас скажет, как старший тренер, что не он решает.

Однако Ларионов этого не сказал.

— Вы прекрасно понимаете, — сказал он, — если мы поставим Дугина и он проиграет, по шее нам накладут ого как! Шум поднимут: мол, ненадежного, молодого выпустили, а надежного, чемпиона Европы зажали. Мне накладут в первую очередь. И все-таки я за Дугина, а не за Денисенко: Дугин покажет красивый бокс, а не грубую возню. И еще одно привлекает в вашем Дугине — я слышал, он хорошо учится, принимает участие в научной работе и обходится без всяких там академических отпусков. В общем, вы правильно дело ведете, мы будем ориентироваться вот на таких прогрессивных тренеров.

Иван Филиппович деликатно покашлял. Прогрессивным тренером его еще ни разу не называли. Звучит неплохо. Правда, академический отпуск Андрею он хлопотал, и не его заслуга, что отпуска не получилось. Но рассказывать об этом Ларионову он не стал: не о том шла сейчас речь.

— Кто ничем не рискует, тот ничего не выигрывает, — говорил между тем Ларионов. — Что до меня — я готов рискнуть. В понедельник посмотрим Дугина и Денисенко на ринге и окончательно решим с тяжеловесом.

Иванцов хотел сказать, что именно этого он и добивается — посмотреть их на ринге, но промолчал. Ларионов усмехнулся уголком рта и одной щекой, а холодноватые голубые глаза оставались серьезными.

— В Тбилиси Денисенко от боя увильнул, я же помню.

«Ах ты, умница!» — хотел сказать секретарю Иванцов. Но не сказал. Только тихо порадовался и крепко, с чувством пожал Ларионову руку на прощанье.

В понедельник занимались в зале бокса на стадионе «Динамо». Зал маленький, а зрителей набралось много. Они тесно сидели за рингом, у стенки. В центре, за столиком, Ларионов и глава тренерского совета, знаменитый в свое время боксер. Зембулата-Покукуева не было. Прошел слух, что он заболел и что болезнь его носит характер дипломатический, Ларионов держался уверенно и отдавал распоряжение как начальник. Кажется, время Зембулата-Покукуева истекало.

Занятия начались вовремя, шли своим чередом: обычная разминка, привычные упражнения. Но вот старший тренер подозвал к столику Ивана Филипповича и Лупко.

«Значит, сейчас», — подумал Андрей, чувствуя, как напрягаются мышцы, как охватывает волнение. Он посмотрел на Денисенко. Тот стоял у окна и тоже не спускал глаз с тренеров.

— Денисенко и Дугин — на ринг! — крикнул старший тренер.

Андрей пролез под канаты и пошел в угол, возле которого стоял Иванцов.