Ход конем - [97]

– Йожа, – домашним прозвищем обратилась к нему Зденка. Он когда-то ей проговорился, что так его звали дома в Кумровце. Зденка инстинктивно использовала этот секретный ключ-пропуск в минуты наибольшей духовной близости. – Скажи, как ты будешь завтра праздновать свой день рождения?

– Понятия не имею, Зденка, не до этого, – отчасти слукавил Тито.

– Да ты что! – задохнулась от возмущения девушка. – Жизнь не должна проходить мимо! Особенно в трудные времена! Всегда нужно находить повод для радости.

– У меня есть такой повод для радости. Даже два.

– Что это? – приступила к допросу Зденка.

– Не что, а кто. Это Тигр и… – В комнате повисла пауза. Было слышно, как дышит пёс и бьются в окно ночные мошки. – И ты.

– Я серьёзно с тобой говорю, а ты, как всегда, шутишь, – слегка наигранно насупилась Паунович.

– У меня есть мечта – после победы объявить двадцать пятое мая Днём юности. Пусть поёт и гуляет вся Югославия! Пусть у всех будет прекрасное настроение! Пусть все смеются, радуются, влюбляются, дарят друг другу цветы, играют свадьбы! А я… Нет! Мы с тобой будем заряжаться энергией праздника, радости и любви от молодёжи и будем молодеть сами!

– Но я не старая!

– Конечно! Но этот праздник будет продлевать твою молодость, а мне будет давать силы быть рядом с такой прекрасной женщиной, как ты! И через десять лет, и через двадцать! Приятно, когда на твой день рождения гуляет вся страна. И не по принуждению или из подхалимских чувств, а потому что всем хорошо и весело. Но для этого необходимо победить в этой ужасной войне.

– Я уверена, что так и будет! – улыбнулась Зденка и кинулась пытать Тигра: – А ты, Тигр, веришь в это?

Овчарка вскочила на лапы и с готовностью залилась радостным лаем.

– Лично мы с Тигром уже сейчас собираемся на этот праздник и приглашаем тебя вместе с нами! – сказал Тито.

Зденка долго искала в глазах маршала хотя бы намёк на неискренность. Но в глазах прожжённого революционера, который за свою долгую политическую карьеру прекрасно на учился не выдавать своих истинных чувств, не было намёка на иронию или неискренность. Может быть, это был один из тех немногих моментов, когда грозный военачальник и маршал Тито, превратившись в маленького и наивного Йожу, был искренним и ему нечего было скрывать от девушки. Он смотрел на Даворянку так, что она прочла в его взгляде то, что хотела прочесть. После затянувшейся паузы на её лице появилась игривая улыбка, и, не отводя своих карих глаз от его лица, она произнесла:

– Приглашение таких видных мужчин ох как льстит моему самолюбию! Грех его игнорировать! Я с радостью принимаю его!

Теперь уже Тито искал в глазах девушки следы двойной игры. Но её взгляд излучал только любовь. И маршал с удовлетворением решил, что она адресуется ему, и улыбнулся.

* * *

Снизу, из-под дверей сарая, тоненькой струйкой тянулся сизый дым. Кто-то бился в дверь конюшни, пытаясь вырваться из этого огненного ада. Огромные створки ходили как крылья бабочки, но запертым не удавалось их открыть. Алексею удалось оторвать верхний брус, державший двери сарая. Гвозди неожиданно выскочили из досок, и он рухнул на спину. Облака и небо заслонили лицо Катюши. Простоволосая, но абсолютно седая, она показывала ему куда-то в сторону. Повернув голову, он увидел выступающие из тумана яблони. Катя обрадованно закивала и махнула в сторону деревьев. Поднявшись, он увидел, что сестричка показывает туда же. Дым и пламя над конюшней застыли и казались фанерными. Все замерло, лишь две фигуры указывали ему на сад.

Открыв глаза, Алексей понял, что старшины Екатерины Васильевны Семеновой больше нет среди живых. Сердце стукнуло и замерло в груди. Вот ещё одна потеря войны. Но судьба, забрав романтическую влюблённость, подарила настоящую любовь. А Катя… Катюша, Катенька, превратившись в ангела-хранителя, станет парить над ними. Ей не довелось испытать обыкновенного женского счастья, но она станет беречь и охранять их. «После войны обязательно нужно будет съездить в Питер. Посмотреть, где она жила, где ходила, на что смотрела. Если будут живы родители, зайти к ним, рассказать, какая у них была… прекрасная дочь, – подумал Алексей. – Но со всеми чувствами будем разбираться после войны».

Нужно было исполнять то, что ему велели во сне. Тихо поднявшись с лежака, поскольку личная охрана Тито уже спала в одежде, старший сержант растворился в надвигавшихся сумерках, уверенный, что никто не увидит.

Дорогу до госпиталя он пролетел, как тёплый ветерок, – быстро и незаметно. Камешек, брошенный в окно, слабо звякнул о стекло. За занавеской в синий цветочек мелькнуло лицо Милки. Вспыхнуло неожиданной радостью и тут же исчезло. Через мгновение девушка была уже на крыльце. Её руки обвили шею Алексея. Он потянулся губами, но Милка ладошкой остановила его. Влюблённый взгляд заскользил по лицу Алексея, всякий раз возвращаясь к его глазам, сияющим каким-то магическим светом. Одними губами произнесла: «Не сейчас». Она властно повлекла бывшего полкового разведчика за собой.

Уступая желанию девушки, Подкопин обратился в лесного волка, легко и неотступно следуя тенью за ней. След в след. Было полное ощущение, что за спиной у девушки выросли крылья. Несколько раз ему показалось, что он ощутил на коже их призрачное, ласковое прикосновение.