Ход конем - [91]

– Дипломатическая служба посольства Югославии.

Пограничник просмотрел паспорт Олеко, потом заглянул во второй паспорт и потянулся рукой к полке. Югослав шёпотом остановил его:

– Товарищ пограничник, пожалуйста, не будите напарника, перед отходом поезда так набегались… Начальство задёргало – то одно, то другое. А так выспится, может быть, и меня в свою смену не станет беспокоить по пустякам.

И вдруг из-под строгого лица человека-функции проступили человеческие черты.

– И у вас достаёт начальство?

– Ещё как!

– Почему они везде одинаковые? Ладно, вы вроде как наши, социалистические, езжайте.

– Спасибо на добром слове! Пряничка не желаете? – И, не дожидаясь ответа, сунул пограничнику два пряника в руки. Тот быстро убрал их в карман. Олеко подмигнул и пожелал: – Счастливой смены.

– Благодарю. – И уже в дверях официальным голосом добавил: – Ваши документы в порядке. Счастливого пути.

Вернув Олеко документы, вышел из купе. На верхней полке Подкопин облегчённо выдохнул и повернулся. Его бледное лицо было мокрым от пота.

– Уф! В разведке так не трясся.

– В разведке всегда известно, кто свой, а кто чужой.

– В разведке знаешь, кто прикрывает спину!

* * *

Двадцатого мая сорок четвёртого года, старясь не обращать на себя внимания, Глигорич вошёл в пещеру, в которой обычно заседал Верховный штаб. Там за большим столом сидели Джилас, Кардель и Тито. Они что-то горячо обсуждали. Душан выдержал паузу, которая, по его мнению, была приличествующей, но спорщики не обращали на него внимания.

– Прошу простить, товарищи, но у меня важное сообщение.

– Слушаем тебя.

– К вам на приём просятся Черчилль и Стрит.

– Приглашай! – разрешил Тито. И бросил своим товарищам: – Я же говорил, что в шахматах побеждает тот, у кого нервы сильнее.

В пещеру вошли безукоризненно одетые Рэндольф Черчилль и полковник Вивиан Стрит. После обмена любезностями гостей пригласили к отлично сервированному столу. Хорошо накрахмаленная скатерть, тарелки с льняными белоснежными салфетками конусом, рядом лежали изящные вилки и ножи. По три с каждой руки. Хотя Рэндольфа было сложно смутить, он всё же смутился. Смутила не сервировка стола, а то, что это было у людей, которых в глубине души он презирал и считал крестьянами и скотоводами. И если бы не война и задание отца, то он никогда бы не снизошёл до общения с подобными людьми. Слесарь, учитель и недоучившийся студент. А тут – и салфетки, и ножи! Между прочим, у них в «клубе» такого ни разу не было. Был подан «скромный партизанский ужин» с двумя видами салатов – рыба с овощами и зимнее лечо, утка по-сербски и холодная телятина с вином. Черчилль от еды отказался, а пригубив вино, удивлённо вскинул брови.

– Это вино достойно Букингемского дворца!

– Прекрасно! Значит, в Югославии любой крестьянин пьет вино, достойное короля, – ответил Джилас.

– Простая пища способствует долголетию, – заметил философски настроенный Кардель.

– Под такое вино и поговорить приятно, – радостно заметил Черчилль и почти сразу осушил свой бокал. – Господа, не стану скрывать, причиной визита послужило сообщение из канцелярии премьер-министра Великобритании. Принято решение прекратить контакты со всеми вооружёнными формированиями Югославии, кроме тех, что находятся под вашим командованием. Отныне подданным Его Величества Георга VI предписано вступать в официальные сношения только с подразделениями Национально-освободительной армии.

– А неофициальные? – серьёзно спросил Тито.

– Не думаю, что они могут иметь место. Все движения, кроме вашего, доказали свою несостоятельность. Если распылять силу повсюду, то она не даст желаемых результатов. Да и кто в армии позволит себе ослушаться приказа Его Величества? Тем более что правительства Великобритании и наших союзников по ту сторону Атлантики серьёзно надеются, что эта встреча не оставит нашим сторонам иных путей.

– Постараемся в это поверить, – сказал Тито.

– У вас возникли подозрения в нашей искренности? – вспыхнул Черчилль.

– Дипломатия – наука тонкая, подчас слишком тонкая, поэтому иногда, лишённая твёрдой волевой основы, она извивается, словно нитка в полотне, от одного края к другому, – глядя прямо в глаза Черчиллю, произнёс маршал.

Рэндольф почувствовал себя как в детстве, в зоопарке перед клеткой со львом. Он прыгал, кричал что-то обидное царю зверей, но тот не реагировал. Когда маленький герцог Мальборо выдохся, хищник скользнул по нему ленивым взглядом янтарных глаз, в котором было столько дикой силы и неудержимой мощи, что мальчик потух, как старая лампочка Эдисона.

– Плодотворное сотрудничество возможно лишь с теми людьми, которые и словом и делом доказали, что у них в руках настоящая сила, – стал исправлять положение полковник.

– Так мы это доказывали не раз и совершенно разным людям, – поддерживая своего лидера, спокойно произнёс Кардель.

– Ясность мысли всегда приводит к чёткости цели, – резюмировал Тито.

– А совместное продвижение к цели бывает куда более продуктивным, чем одиночное движение, – поддержал Тито Рэндольф. – Надеюсь, что отныне мы можем смело пожать друг другу руки и дальше двигаться единой дорогой.

– При одном лишь условии, – сказал Кардель. – Чтобы рукопожатие не обернулось оковами. Мы все слишком хорошо знаем историю работорговли.