Ход конем - [13]

– Кому-то, может быть, и страшный, а мне бояться нечего. Я службу знаю, устав не нарушаю, должностные обязанности исполняю.

– Хороший вы боец, старшина, любому мужику сто очков форы дадите.

– Мне чужого не надо, но и своего не отдам.

– Вы на верном пути, Катюша. Приступим?

– Слушаю вас, товарищ капитан.

Сонин достал из нагрудного кармана несколько сложенных вчетверо листков, аккуратно их развернул и стал диктовать скучнейшее донесение в штаб дивизии о моральном состоянии полка. Чтобы случайно не возник посторонний разговор, Катя работала на пределе своих возможностей. На вопросы, не относящиеся к делу, отвечала быстро и односложно. Ей хотелось быстрее избавиться от капитана. Через полчаса мука закончилась. Уходя, тот игриво сказал:

– Спасибо, Катюша. Вы прекрасно работаете. Быстро и, главное, без ошибок, а то я просто физически не переношу тех, кто ошибается. Если в документе ошибка, то такое ощущение, что он в грязи измазан. А то и того хуже. Надеюсь, до скорой встречи.

И ушёл из комнаты, почему-то окрылённый. Как только за ним закрылась дверь, в комнату вбежала Сотникова.

– Ну и чего?

– Да нудятина одна.

– А капитанчик-то запал! Чем ты всех новеньких привораживаешь?

– Как запал, так и выпадет. Все на коленки пялился. Фу, мерзость! Вспоминаю его взгляд, а по коже мурашки, как от жабы.

– Одно маленькое слово, а как много сказано. Что-то в последнее время их слишком много развелось в округе. Ты не находишь? Даже при моем кошмарном дефиците сладкого – полное непрохонже. А как пряник марципановый?

– Наверное, склевал кто-то другой, – расстроилась Катя.

– Не горюй, Катюха, и мы пройдём по улице с оркестром!

На всякий случай Катюша всё же выскочила на крыльцо, оглядела окрестности, но старшего сержанта нигде не было видно. Грустно. Было желание посмотреть за углом, но Семенова себя осадила. «И так о нём слишком много и часто думаю. Пусть сам пошевелится», – успокаивала себя девушка.

Прошло несколько однообразных и невыразительных, как октябрьские дожди за окном, штабных дней. На южном направлении готовилось одно из крупных осенних наступлений сорок третьего года, и работы было безумно много. Штаб напоминал растревоженный улей или муравейник. Нервозность нарастала как снежный ком. Катя и другие девушки едва доползали до кроватей и забывались мгновенным сном.

Но прежде чем уснуть, Катя умудрялась несколько раз прокрутить в голове короткую встречу у крыльца клуба. Старший сержант, как верный караульный, как стойкий оловянный солдатик, не покидал своего поста в мыслях штабной связистки. Утром он сменялся и до вечера исчезал, а перед сном, как штык, был снова тут как тут! И впервые в жизни Кате это очень нравилось.

Хорошо, что никто из своих об этом не пронюхал. Всегда найдётся хоть один человек, которому эта маленькая девичья радость будет как кость в горле. «Так что обнаруживать себя не будем. Дождёмся безоговорочной капитуляции, тогда и контрибуция будет толще», – убаюкивала себя девушка.

В какой-то из дней неожиданно вышел из строя телеграфный аппарат. Эта тонкая, но массивная техника всегда ломалась в самый неподходящий момент. Надо было сдать старый и получить новый. Аппарат был тяжёлый, как камень.

– С таким только топиться от неразделённой любви, – усмехнулась Лиза.

С трудом, но агрегат запихнули в вещмешок, и Катя, как лицо материально ответственное, отправилась на склад. Сдала и получила новый очень быстро. Хоть что-то радостное.

Но только Катя вышла со своим грузом из дверей, как к ней прицепился Сонин, как назло ошивавшийся рядом.

– Вот и свиделись, Катюша! Я же сказал: «До скорой встречи», – стал виться вокруг неё капитан.

При этом «галантный кавалер» даже не подумал предложить девушке донести её тяжёлый груз. «Тоже мне, мужчина и офицер!» – разозлилась Семенова.

Катя решила промолчать и пошла дальше, но в этот момент она споткнулась. Капитан Сонин подхватил её за руку и удержал от падения. Девушка снова невольно ткнулась в грудь своего «спасителя». Тут Сонин попытался её поцеловать. Хорошо, что промазал и попал в щеку. Катя быстро пошла вперёд, насколько это было возможно в её ситуации.

– Катюша, погоди, странная ты девушка, – капитан кинулся её догонять. – Так я же пошутил…

– Мы уже на «ты», товарищ капитан? Странным девушкам не нравится ваше… тактильное чувство юмора. Почему вы, товарищ капитан, шутите на ощупь?! Я вам не ППЖ![3] И держите себя в руках!

– В твоих, Катя-Катерина, согласен! – пошло пошутил Сонин.

– Для вас, товарищ капитан, отныне и навсегда я старшина Екатерина Васильевна Семенова. И в случае повторения обострения вашего чувства юмора и любознательности вынуждена буду доложить об этом вышестоящему начальству!

Капитан Сонин в два шага догнал Катюшу, схватил за плечи и развернул к себе. По инерции, из-за тяжёлого груза, Катя ещё раз прошлась лицом по сонинской гимнастёрке. Кожу неприятно засаднило.

– Э, нет, Катя-Катерина! Думаешь, я не видел, как ты мне глазки тогда строила? Надеялась хвостом покрутить, поулыбаться мило, а потом – в кусты? Не, не выйдет! Не на того напала. Василий Сонин женщинам этого не спускал и спускать не намерен!