Ход черной королевы - [46]

— Да нет, ничего не видела, — ответила Романова.

Кудрин вышел из квартиры потерпевшего и нажал кнопку звонка квартиры, которая была в торце лестничной площадки. Дверь открылась, и на пороге появилась испуганная молодая женщина.

Женя представился ей, показав свое удостоверение личности, и попросил зайти в квартиру. Женщина сказала, что ее зовут Нина Сергеевна Воронина, и, пригласив его зайти на кухню, вежливо попросила присесть на стоящий там небольшой стул. Женя обратил внимание, что в коридоре и на стенах кухни висело большое количество рисунков.

— Это вы рисуете? — спросил он.

— Нет, — ответила она, — это мой сынок Антошка, ему всего девять лет, а в прошлом году у него вдруг проявилась способность к рисованию. Он сейчас ходит в художественный кружок при нашем ЖЭКе.

— Вы сегодня видели Сурова? — спросил Кудрин.

— Вот горе-то какое, — проговорила она, вытирая нахлынувшие слезы, — часов в пять вечера мы выходили с Антошкой из квартиры в магазин, и в этот момент раскрылись двери лифта, и из него вышел Суров с какой-то высокой девушкой в длинном сером пальто с капюшоном на голове. Алик был ужасно пьян, плохо стоял на ногах и никак не мог вставить ключ в замок. Он с трудом открыл дверь, и они зашли в квартиру, а мы сели в лифт и поехали на первый этаж.

— А вы не смогли бы описать эту девушку? — продолжал опрашивать Романову Кудрин.

— Нет, я ее видела только со спины, — ответила хозяйка квартиры, — единственное, что могу сказать, что она была высокого роста и довольно стройная.

— Я ее видел, — сказал вышедший из комнаты небольшого роста светловолосый мальчик.

— Давай знакомиться, — сказал Кудрин, — меня зовут дядя Женя, — и, присев на корточки, протянул ему правую руку.

— А меня Антошка, — проговорил мальчик и как взрослый человек пожал руку Кудрину, — я могу нарисовать лицо той тети.

— Конечно, рисуй, буду тебе благодарен, — сказал Женя.

Мальчик взял лист бумаги, хорошо заточенный карандаш и пыхтя стал рисовать. Через десять минут он передал свой рисунок: на листе бумаги было нарисовано женское лицо со слегка вздернутым носиком, большими глазами и вычурными красивыми бровями.

— Спасибо тебе, Антошка, — проговорил Кудрин, взял у него рисунок и положил к себе в папку. — А что вы можете сказать о своем соседе? — обратился он к Ворониной.

— Да что говорить, — ответила она, — приехал он в эту квартиру примерно год назад, но ни я, ни мой муж с ним старались не общаться.

Ведь мы Алика часто видели нетрезвым, и он довольно регулярно приводил к себе девушек, ну как бы это помягче сказать, сомнительного поведения. Муж говорил, что его родители развелись, а ему купили однокомнатную квартиру в нашем кооперативном доме. Больше сказать ничего не могу.

— Спасибо, Нина Сергеевна, — сказал Кудрин и, записав на бумаге показания Ворониной, вышел из квартиры. К этому моменту следователь закончил составлять протокол осмотра места происшествия, а приехавшая бригада специальной медицинской службы забрала тело потерпевшего в морг районной больницы.

— Мы уезжаем в райотдел, — сказал следователь, — а завтра, как обычно утром, все документы будут в вашем отделении милиции.

— А ты что-нибудь нашел? — спросил Женя у эксперта-криминалиста Бровкина.

— Практически ничего, — ответил тот, — но очень интересным, на мой взгляд, является тот факт, что на ручке двери балкона вообще никаких следов пальцев не обнаружено, как будто кто-то специально протер ее.

— А что, дверь балкона ветер, что ли, открыл? — с усмешкой спросил Кудрин.

— Получается, что так, — ответил Бровкин, — но это уж ты сам додумывай, а акт экспертизы я завтра положу в пакет вместе с протоколом осмотра места происшествия.

Через несколько минут оперативная бригада райотдела уехала, и Кудрин остался в квартире один, еще раз обдумывая произошедшее. Он не заметил, как в комнату вошел участковый инспектор Елисеев, который передал ему несколько объяснений от соседей с этой лестничной площадки.

— К сожалению, — пробасил он, — никто из опрошенных ничего подозрительного не видел. Думаю, что здесь нет криминальной составляющей, а просто произошел несчастный случай: перепил человек, жарко стало, и потянуло охладиться на балкон, а там, видимо, упал и не смог подняться.

— Может быть, все обстояло именно так, а может быть, иначе, — выдохнул Кудрин.

— А что может быть иначе? — спросил Елисеев. — Никаких следов насилия не обнаружено, вещи и деньги, лежащие на столе, целы и невредимы…

— Ну, хорошо, — прервал его Кудрин, — у меня к тебе, Николай, просьба, я поеду сейчас на работу, а ты опечатай квартиру, но завтра утром сходи в районную больницу, возьми акт судебно-медицинской экспертизы тела Сурова и привези в отделение милиции.

— Хорошо, сделаю, — коротко ответил Николай.

Они попрощались, и Женя, спустившись на первый этаж на лифте, быстрым шагом пошел в сторону остановки городского транспорта. На улице стоял сильный мороз, он был осязаем и тяжел, холод сразу же пригвоздил Кудрина к первой попавшейся автобусной остановке, и ему было уже не важно, на каком именно номере автобуса он поедет в сторону своего отделения милиции. А когда подошел долгожданный автобус и распахнул свои двери, из салона вырвался сгусток пара и тепла, и стоявшие на остановке люди, подталкивая друг друга, стали протискиваться в его объятия. Жене с трудом удалось проникнуть в переполненный салон, и несмотря на то, что он оказался зажатым между кассой и двумя тетеньками в норковых воротниках и вязаных шапочках, тепло заставило его забыть об этих неудобствах. Он прикрыл глаза, расслабился.