Хочу быть в цирке дрессировщицей - [17]

Однако при всей харизме, многотрудной своей жизни, характере бойца и при всей своей неукротимой энергии отец Александр в чем-то мальчишка. Азарт мальчишеский, бахвальство, нежданные переходы от суровости к нежной прекрасной улыбке, чуть застенчивой: мол, если сболтнул чего лишнего, ты уж прости…

Вот эта черта — совсем уж редкая в людях, облеченных властью, какой бы то ни было, тем более духовной.

Тут можно поставить точку. Но репортаж настолько похож на житие, что сама собой просится вставная новелла о черном принце, который первым встретился нам в этом чУдном и чуднОм храме.

История принца Фабиана под стать житию батюшки, коего он совершенно обожает. Фабиан — природный наследный принц, сын одного из царьков Восточной Нигерии. Как водится, отец послал его учиться в Россию, и Фабиан окончил экономический факультет Воронежского университета. Перед отъездом в родную Нигерию заглянул в Москве в общежитие к землякам. Тут — милицейская облава, в комнате находят героин. Всю компанию под черны рученьки препровождают в кутузку. Принц Фабиан садится на пять лет в спецзону для иностранцев. Как уж он там прознал про отца Александра — не знаю, но принц утверждает: перед самым освобождением явилась ему Пресвятая Богородица, велела ехать в Москву и креститься. Так он появился в Троекурове. Влюбился в своего духовного отца и назад в свою Нигерию ехать не хочет. Прямо ремейк «Арапа Петра Великого»…

Самое смешное, что, когда в одной из газет напечатали фотографию, где отец Александр принимает у себя в храме патриарха, батюшка на том снимке выглядел сущим арапом. Ну так с кем поведешься…

Мы сидим в трапезной, батюшка зовет зычным своим голосом:

— Фабиан, у нас там водочки не осталось?

Фабиан, играя черными как ночь глазами, скаля сахарные зубы, несет поллитру. Отец Александр наливает: себе на донышко, мне до краев, принцу ни капли:

— Ну, за знакомство!

Многоженец

Некоторое время назад страшно популярная у пассажиров метро и электричек газета с кофейно-железнодорожным названием опубликовала материал о свадьбе своего главного обозревателя с юной красивой особой. На фотографиях особа выглядела счастливой и слегка растерянной…

К тому дню, когда Таня покончила с собой, она второй год состояла в счастливом браке. Правда, у нее не было подвенечного платья и свадебного путешествия, но Труба, ее муж, помнил за собой должок — обещал отвезти в Париж (возместил бы и отвез бы, она могла не сомневаться). Таня была, так сказать, счастливой самоубийцей.

Он нашел ее в обменном пункте.

Таня сидела в окошечке под охраной и обменивала «зеленые» на отечественные и наоборот. Чертами лица она напомнила ему сразу двух или трех его — из шести — прежних жен. Заглядывая в низкое окошечко, Труба не мог увидеть, что она почти на голову выше его. По возрасту она годилась ему в дочери — это-то из его позиции клиента как раз было видно. Долгих ухаживаний не понадобилось, хотя ухаживать он умел в собственном, для простых дам непривычном и заманчивом, стиле, делая витиеватый «микс» из самовозвеличивания и самоуничижения.

Вскоре он ушел от прежней жены, они с Таней принялись жить вместе и, едва он официально развелся, что называется, сочетались браком. И даже обвенчались, хоть он уж два раза — церковь это никак не приветствует — был венчанным. Через полгода после свадьбы он подарил Тане полушубок из чернобурки. Следующей большой тратой должны были стать расходы на Париж. Сколько-то времени ушло, чтобы выправить ей заграничный паспорт; потом он должен был организовать приглашение от французского приятеля. Как мы уже знаем, хлопоты пропали даром — Таня выбросилась с двенадцатого этажа поздним февралем, так и не увидев Елисейских полей.

Следствие быстро определило бытовой характер случившегося. Было установлено, что супруги вернулись из гостей и в этих самых гостях она, напившись, учинила драку с хозяйкой дома. Он привез ее домой на частной машине. Войдя в квартиру, Таня сбросила с плеч тот самый полушубок и рванула балконную дверь. От растерянности он не сразу понял, что происходит, и успел лишь кончиками пальцев ухватить ее кофточку. Сам он был абсолютно трезв, уже больше года как «в завязке», в скандале в гостях участия не принимал, лишь урезонивал супругу, соседи свидетельствовали, что никакого шума в их квартире они в тот час не слышали. Так что версия, будто он сам вышвырнул молодую жену с балкона, не проходила: во-первых, это было ему не по силам; во-вторых, никаких мотивов расправиться с ней у него не было. В-третьих, зная его четверть века, я сказал бы, коли у меня спросили бы, что интеллектуал и декадент Труба (будем звать Игоря этой старой богемной кличкой, производной от фамилии) — если бы ему все-таки пришло в голову расправиться с Таней — поступил бы не так кровожадно…

Чтобы разобраться в самоубийстве седьмой жены Трубы, нам придется пройтись по его биографии многоженца. Потому что именно обилие жен оказалось к пятидесяти годам главным, если не единственным, его жизненным багажом.

Когда-то он собирался «в художники», учился во ВГИКе; у кого-то, быть может, и сейчас пылятся его ранние работы, которые он во множестве производил в 60-х, примыкая к одной из групп тогдашних авангардистов — «эротических мистиков», как они себя рекомендовали городу и миру.