Хочешь жить, Викентий? - [2]
Мы дружно смеемся.
— Слушай, Шурик, — говорит Боря, переписывая из учебника таблицу состава крови, — ты все еще влюблен в Люду Потёмкину?
— Нужна она мне! — пожимаю плечами я. — А ты?
— Пожалуй… — задумчиво отвечает Боря. — Ты знаешь, у нее, оказывается, семья такая интересная: мама глазник, а отец заведует урологией.
— У тебя что, камни в почках или бельмо на глазу, что тебе это интересно?
— Да нет, Шурик, я здоров… — вздыхает Боря, захлопывая учебник. — Я завтра ее в кино собираюсь пригласить…
— Хоть сто раз! — отмахиваюсь я. — Подумать только, что из-за этой цацы мы с тобой чуть врагами не сделались!
— Ну, я пошел, — говорит он и исчезает за дверью.
На следующее занудное мартовское утро я опаздываю на занятия. Бегу бегом мимо бани, базара, зеленой от пят до маковки церквушки на улице Буденного, пролезаю через заборную дыру в Парк Культуры и вижу впереди, на аллее, сердитую фигуру Бори.
— Горбыль, подожди! — кричу я.
Но Боря не останавливается: он терпеть не может опаздывать. Я догоняю его только у нашего первого корпуса.
— Ты что, тормоза дома забыл? — сердито спрашиваю я. — Остановиться не можешь?
— А ты зубником или пожарником собираешься стать? — тоже сердится он. — Анна Ивановна, второй звонок был?
— Был, был! — шумит вахтерша. — Бегите скорей!
Первая лекция — анатомия.
— Здравствуйте, детоньки! — не глядя, приветствует нас анатомичка Валерия Дмитриевна, направляясь к кафедре, прямая и торжественная, как Александрийский столп. — Сядьте прямо, закройте учебники: перед смертью не надышишься. Снимите со скелета шляпу и пиджак. Мне эта шутка кажется слегка устаревшей. Еще в 1946 году Коля Семянников надел на него солдатскую шинель и гимнастерку. (Коля Семянников — это Николай Владимирович Семянников, самый знаменитый хирург в нашем городе.) Дежурные, потрудитесь, — кивает она в сторону притаившегося в углу, у стенгазеты «Медик», скелета.
Я (мы с Борей как раз дежурные) раздеваю скелет, вынимаю из его решительно сжатых зубов сигарету и сажусь на место.
— Та-ак… — миролюбиво обращается к нам анатомичка. — А теперь приступим к новой теме. Сегодня, а также и на следующей лекции мы будем изучать кости черепа…
— А когда же зачет будем сдавать? — интересуется кто-то из аудитории. — Вы же говорили, что зачет сегодня…
— Зачет будете сдавать после занятий, — бесстрастно объявляет Валерия Дмитриевна. — Итак, детоньки, кости человеческого черепа, как известно…
Тут, взяв указку, она поворачивается к доске, затем обводит глазами голый, пустой стол и останавливает взгляд на нас с Борей.
— Дежурные, где пособия? — стараясь быть спокойной и покрываясь от этого пятнами, спрашивает она.
Наступает глубокая тишина. Валерия Дмитриевна садится, и все мы затаенно молчим целую минуту.
— Ну что ж, — как бы превозмогая себя, шепчет Валерия Дмитриевна, — будем заниматься без пособий…
Бедная анатомичка! Все знают, какой для нее удар — рассказывать вслепую. Рассказывать, не поглаживая при этом косточку, о которой она повествует, не совершая увлекательнейшего путешествия по ее впадинам и бугоркам с простоватыми русскими и длинными, чеканными названиями по-латыни.
— Валерия Дмитриевна, — начинаю я свою повторяющуюся от дежурства к дежурству песню, — можно мы сейчас за ними сбегаем?
— Вале-ерия Дмитриевна-а-а… Ну пожалуйста-а-а… — бубнит вся группа. — Мы так не запомним!
— Хорошо! — соглашается Валерия Дмитриевна. — А пока дежурные будут ходить, я вас поспрашиваю.
Тридцать три девчоночьих вздоха провожают нас до дверей.
Лаборатория — узкая темная комната с треугольным потолком — находится во втором корпусе, через дорогу. В одних халатах (наша форма, наш мундир!) мы перебегаем улицу.
— Как ты думаешь, — спрашиваю я Борю, — нижнюю челюсть брать? — и откладываю в сторону все, что, по моему мнению, есть кости черепа.
— Да вот же наш ящик! — торопится Боря. — Лаборантка сама всё отложила…
Мы мчимся обратно, смущая зрение прохожих вызывающе яркими изображениями черепов на таблицах, а слух — выразительным стуком височных костей о затылочную, затылочной — о лобную и так далее…
Еще на лестнице мы слышим громкий смех, доносящийся из нашей аудитории.
— Наверно, Зиночка отвечает, — предполагаю я.
— Та-ак… — говорит Валерия Дмитриевна Зиночке, не обращая внимания на нашу возню (я развешиваю таблицы, Боря выгребает кости из ящика). — И все же, детонька, вы не ответили на мой вопрос: как правильно транспортировать тяжелобольного?
Зиночка, вконец запутанная этим коварным вопросом, смотрит прекрасными серыми глазами на свою мучительницу.
— Ну… Их кладут на носилки… — медленно вспоминает она.
— Допустим, — ласково поддерживает ее Валерия Дмитриевна.
— И… выносят…
— Вперед ногами, — подсказывает кто-то из девчонок.
— Вперед ногами! — уверенно заканчивает Зиночка.
Девчонки хохочут как сумасшедшие, мы с Борей тоже в полном восторге — ох уж эта Зиночка! Одна Валерия Дмитриевна остается невозмутимой.
— Садитесь, детонька, — говорит она красной от горя и стыда Зиночке. — Если вы и далее будете так учить, вам ничего другого и не придется делать.
Зиночка отправляется на место. В это время с улицы доносится похоронный марш. Эту душещипательную мелодию нам приходится слушать довольно часто. Дело в том, что медучилище располагается недалеко от кладбища, как раз по пути к нему.
События повести не придуманы. Судьба главного героя — Федора Завьялова — это реальная жизнь многих тысяч молодых людей, преступивших закон и отбывающих за это наказание, освобожденных из мест лишения свободы и ищущих свое место в жизни. Для широкого круга читателей.
«Узники Птичьей башни» - роман о той Японии, куда простому туристу не попасть. Один день из жизни большой японской корпорации глазами иностранки. Кира живёт и работает в Японии. Каждое утро она едет в Синдзюку, деловой район Токио, где высятся скалы из стекла и бетона. Кира признаётся, через что ей довелось пройти в Птичьей башне, развенчивает миф за мифом и делится ошеломляющими открытиями. Примет ли героиня чужие правила игры или останется верной себе? Книга содержит нецензурную брань.
Если есть в криминальном мире легендарные личности, то Хельдур Лухтер безусловно входит в топ-10. Точнее, входил: он, главный герой этой книги (а по сути, ее соавтор, рассказавший журналисту Александру Баринову свою авантюрную историю), скончался за несколько месяцев до выхода ее в свет. Главное «дело» его жизни (несколько предыдущих отсидок по мелочам не в счет) — организация на территории России и Эстонии промышленного производства наркотиков. С 1998 по 2008 год он, дрейфуя между Россией, Украиной, Эстонией, Таиландом, Китаем, Лаосом, буквально завалил Европу амфетамином и экстази.
Не теряй надежду на жизнь, не теряй любовь к жизни, не теряй веру в жизнь. Никогда и нигде. Нельзя изменить прошлое, но можно изменить свое отношение к нему.
«Сказки из Волшебного Леса: Находчивые Гномы» — третья повесть-сказка из серии. Маша и Марис отдыхают в посёлке Заозёрье. У Дома культуры находят маленькую гномиху Макуленьку из Северного Леса. История о строительстве Гномограда с Серебряным Озером, о получении волшебства лепреконов, о биостанции гномов, где вылупились три необычных питомца из гигантских яиц профессора Аполи. Кто держит в страхе округу: заморская Чупакабра, Дракон, доисторическая Сколопендра или Птица Феникс? Победит ли добро?
Маринка больше всего в своей короткой жизни любила белые розы. Она продолжает любить их и после смерти и отчаянно просит отца в его снах убрать тяжелый и дорогой памятник и посадить на его месте цветы. Однако отец, несмотря на невероятную любовь к дочери, в смятении: он не может решиться убрать памятник, за который слишком дорого заплатил. Стоит ли так воспринимать сны всерьез или все же стоит исполнить волю покойной дочери?
Это повесть о жизни воспитанников детского дома. Попавшие туда в силу различных обстоятельств ребята, несмотря на все трудности, выпавшие на их долю, не теряют человеческого достоинства, умения сопереживать друг другу и взрослым, которые окружают их. Единственное, что они не прощают ни сверстникам, ни педагогам, — равнодушие. Для среднего и старшего школьного возраста.
«Пропала девочка! Аня Берс…» – так начинается первая повесть Инны Манаховой, давшая название этой книге. История пятнадцатилетней школьницы рассказана двенадцатью людьми – и близкими ей, и случайными знакомыми. Они, словно присяжные, анализируя ее поступки, приглашают и читателя задуматься и составить свое мнение – но уже о каждом из персонажей. Любимое занятие в жизни героев повести «Первый шаг» – танцы. Рил и пасодобль, балет и хит-хоп – не важно, главное – чувствовать ритм. Но что делать, если не все получается так, как хочется? Ответ один: преодолевать трудности и идти к своей заветной мечте. Для среднего школьного возраста.
Эта повесть о летнем отдыхе большой дружной семьи, родителей и троих детей, из Екатеринбурга. После двух дней, проведенных в Аркаиме, древнейшем поселении индоевропейцев в России и модном месте паломничества любителей всяких духовных практик, отец везет семью на свою родину, в предгорья Алтая. И там, в алтайской деревушке, с детьми происходят неожиданные вещи: исчезает скука, неотступно преследовавшая в городе, каждому находится дело по душе, и у всех троих исполняются самые заветные желания. Младший брат находит настоящего друга, старший встречает свою первую любовь, а сестра, тринадцатилетняя Дина, начинает понимать, что в жизни есть вещи поважнее ее «гламурных заморочек» типа модных штанов-афгани и лазерного пилинга – это реальная помощь конкретным людям и прочим божьим созданиям. Для среднего и старшего школьного возраста.
Герой первой повести, давшей название книги, влюблен в девчонку, по прозвищу Гагара, с детсадовского возраста, но ведет себя так, что та готова бежать на край света от этой любви. После того как она в очередной раз «отшила» его, случилось непоправимое… Как избежать подобной беды, как научиться уважать и ценить чужие чувства, как жить так, чтобы вокруг тебя царили мир и согласие? Герою второй повести «По прозвищу Гуманоид» это удается, хотя и не сразу. Ведь Митька Гуманоид, следуя завету своего любимого деда, способен понять другого и умеет любить, терпеть и прощать. Для старшего школьного возраста.