Хочешь жить - не рыпайся - [52]

— Вы действительно думаете, что это убийство и самоубийство?

— Я это вижу. Но они проведут все необходимые экспертизы. Определят угол, под которым пули вошли в тело, проверят отпечатки пальцев, чтобы знать нажимал он на спусковой крючок указательным или большим пальцем. Поищут следы пороха, дабы определить, с какого расстояния производился выстрел. Выяснят, сколько они выпили спиртного. Если много, то у шерифа появится лишний повод побыстрее закрыть это дело.

— Разумеется, для моей версии двойного убийства есть веские основания.

— Это точно. Кто-то хотел, чтобы она не сказала нам того, что собиралась сказать.

— Их могла убить Конни Майзель.

— У нее достаточно надежное алиби.

— Какое?

— Она была со мной.

— Действительно, надежное.

— Вы забываете еще одного человека, у которого был мотив для убийства.

— Не забываю. Я как раз хотел упомянуть о нем.

— О сенаторе, не так ли?

— Совершенно верно. Если он пожертвовать всем, даже жизнью дочери, чтобы скрыть свое прошлое, он пойдет до конца. Допустим, его жена выяснила, что он натворил.

— Как? — спросил Дэйн.

— Господи, да откуда мне знать, как и что она выяснила, но предположим, что это произошло. Может, она позвонила своему бывшему мужу и дала понять, что собирается обо всем рассказать. Он садится в свой «олдсмобил», едет сюда, застает их обоих в постели, убивает, а потом оправдывается приступом ревности.

— Да перестаньте, Лукас.

Я пожал плечами.

— Это одна из версий. Вы, как я понимаю, настаиваете на убийстве и самоубийстве.

— Естественно. Кстати, раз уж вы перевели разговор на сенатора, у него и впрямь был хороший мотив для убийства.

— Какой же?

— Восемнадцать миллионов долларов. После смерти дочери сенатор стал единственным наследником своей жены.

Глава 24

Помощник шерифа прибыл первым. Высокий парень с квадратной челюстью и светло-синими глазами. Он спросил, как нас зовут, и аккуратно записал наши имена и фамилии, после чего перешел к осмотру тел.

— Этому парню было, что показать, не так ли? — прокомментировал он увиденное, после чего молчал до приезда шерифа.

Шерифу было за пятьдесят и он не первый раз сталкивался с убийством. Мужчина он был видный, выше меня ростом и в половину шире, а его маленькие карие глазки, похоже, ничего не упускали. С собой он привез команду экспертов и, после осмотра дома и места преступления, увел меня и Дэйна на кухню.

Право рассказать об увиденном я предоставил Дэйну и он не ударил в грязь лицом. Я решил, что говорит он даже лучше, чем пишет. Шериф внимательно выслушал Дэйна, потом меня. Когда мы закончили, повернулся к Дэйну.

— Вы думаете, это убийство-самоубийство, так?

— Мне так представляется.

— Надеюсь, и мои мальчики придут к такому же выводу.

— А у вас другое мнение?

— Я этого не говорил, мистер Дэйн. На эту семью и так много чего свалилось, не правда ли? — он не стал дожидаться наших ответов. — Я удивлен, что вы не звоните Френку Сайзу, мистер Лукас.

— Такие новости его не интересуют.

— Его, может и нет, а вот другие заинтересуются обязательно. Как только об этом станет известно, сюда примчится кто-нибудь из «Балтимор сан». Не отстанет и «Вашингтон пост». Ти-ви. Радио. Не удивлюсь, если это происшествие попадет в вечерние выпуски новостей. Уолтер Кронкайт такого не упустит. Смерть жены экс-сенатора и ее… кто бы он ни был. Какая-никакая, а сенсация.

— Публике это интересно, — шериф смотрел на меня, как бы ожидая подтверждения, вот я и пошел ему навстречу.

— Разумеется, если это убийство-самоубийство, как предполагает мистер Дэйн, интерес этот быстро угаснет. Это новости, но лишь на день или два.

— То есть пока версия убийство-самоубийство не будет основной?

— На данный момент нет, мистер Лукас. Пока я не проведу тщательного расследования не ознакомлюсь с отчетом коронера[11] и результатами экспертизы. Вы понимаете, нельзя сразу делать выводы, когда здесь убивают богачей. Другим богачам это может не понравится.

— Разве в этом году будут выборы? — спросил я.

Шериф улыбнулся.

— Выборы уже прошли. Я победил с подавляющим перевесом. Можно сказать, мне выдали мандат доверия. Решили, что я достоин стоять на страже закона.

— Это хорошо.

— Мы вам сегодня еще понадобимся? — спросил Дэйн.

Шериф задумался.

— Нет, полагаю, что нет. Я бы хотел, чтобы вы приехали завтра или послезавтра, и дали письменные показания. К тому времени у меня, возможно, возникнут кое-какие вопросы, — его карие глазки обежали нас. — Или вы вспомните то, о чем забыли сказать мне сегодня.

— До встречи, шериф, — Дэйн направился к двери. Я — за ним.

— Одну минуту, — остановил нас шериф. — Вы не знаете, кто расследует убийство дочери Эймсов и ее дружка в округе Колумбия?

— Вы говорите про отдел убийств? — переспросил я.

— Да.

— Дэвид Синкфилд. Лейтенант.

— Дружок дочки был ниггером, не так ли?

— Белая мать, черный отец, — ответил я.

— Как вы думаете, стоит мне позвонить лейтенанту и рассказать, что мы тут нашли?

— Я думаю, что он будет вам безмерно благодарен, — ответил я.

На обратном пути Дэйн вел машину ничуть не лучше. Мы почти не разговаривали. Теперь мне даже нравилась его манера вождения. Отвлекала от мыслей о застывшем на лице Луизы удивлении.