Хочешь жить - не рыпайся - [47]

— Перестаньте, Лукас, — отмахнулся Синкфилд.

— Вы можете предложить что-то получше?

— Нет, но вы должны учитывать одно обстоятельство.

— Какое?

— Вчера на меня не наставляли револьвер.

Синкфилд использовал свою бляху, чтобы миновать кордон службы безопасности «Уотергейта». Нам пришлось подождать лифт, но недолго: в таких кооперативных комплексах, как «Уотергейт», на лифтах не экономят. Кабина спустилась вниз, звякнул колокольчик, раскрылись двери и из лифта вышел мистер Артур Дэйн, частный детектив, берущий сто долларов в час, в одном из своих строгих, темных костюмах.

— Что-то мы постоянно натыкаемся друг на друга, не так ли, лейтенант, — он кивнул и мне. — Добрый день, мистер Лукас, — дабы я не почувствовал себя лишним.

— Вы были у сенатора? — спросил Синкфилд.

— Совершенно верно.

— Странно, что вы появляетесь у него.

— Ничего странного, лейтенант. Иногда я выполняю обязанности дипломатического курьера. Везу послание миссис Эймс к ее мужу. Впрочем, обычно мне не удается пройти дальше мисс Майзель. Сегодня я привез плохие новости.

— О, — сокрушенно покивал Синкфилд. — И какие же?

— Вы помните секретаря сенатора, Глорию Пиплз?

— Она чуть не устроила скандал на похоронах.

— Теперь она пошла дальше. Где-то раздобыла телефон миссис Эймс и стала названивать ей днем и ночью. Совершенно пьяная. Миссис Эймс опасается, как бы она не причинила себе вреда, и попросила меня выяснить, не позаботится ли сенатор о том, чтобы эту Пиплз препроводили в больницу.

— Какую же?

— Центральную. Там ее вывели бы из запоя.

— А что потом?

Дэйн пожал плечами.

— Потом ее можно поместить в какую-нибудь закрытую клинику.

— Откуда зачастую уже не выходят, — заметил Синкфилд.

— Эта женщина нуждается в помощи.

— Сенатор согласился?

— Его не было, но мисс Майзель сказала мне, что я могу принять все меры, которые сочту необходимыми.

— Она взяла на себя управление делами сенатора, так? — спросил Синкфилд.

— Мы ждали сенатора час, но он так и не появился. Тогда мисс Майзель и сказала, что оплатит все расходы по лечению этой Пиплз.

— А где сенатор? — спросил я.

Дэйн взглянул на часы.

— Пошел погулять два часа тому назад. И еще не вернулся.

— Я бы не возражал провести час наедине с ней, — заметил Синкфилд. — Но почему-то мне всегда приходится брать с собой кого-то еще. На этот раз, Лукаса.

— В качестве дуэньи, — добавил я.

Артур Дэйн улыбнулся, показывая, что понимает шутку, когда слышит ее. Впрочем, улыбка задержалась на его лице ненадолго.

— Миссис Эймс хотела бы повидаться с вами, мистер Лукас.

— Потому-то она и звонила мне вчера?

— Да.

— И вы звонили по этому же поводу?

— Да.

— Хорошо, я с ней повидаюсь. Когда?

— Вы задержитесь здесь надолго? — спросил Дэйн.

Я посмотрел на Синкфилда. Он покачал головой.

— Нет, скоро уйдем.

— Тогда, если хотите, я могу отвезти вас во «Французский ручей» и обратно. Мне все равно туда ехать.

— Хорошо. Где я вас найду?

— Здесь, в вестибюле. Я провожу много времени в этом вестибюле.

Синкфилд огляделся.

— Неплохое место. Тут можно и посидеть, зная, что кто-то платит тебе пятьсот баксов в день.

Я задал следующий вопрос до того, как Дэйн успел ответить на шпильку Синкфилда.

— Почему миссис Эймс захотела повидаться со мной?

— Я не знаю.

— Вы не спрашивали?

— Спрашивал.

— И что она сказала?

— Сказала, что дело важное. Вернее, очень важное.

— Тогда мне надо поехать к ней.

— Да, — кивнул Дэйн, — я думаю, так будет лучше.

Должно быть, мы, Синкфилд и я, вытаращились на Конни Майзель, когда она открыла дверь. Сколь долго мы на нее смотрели, не знаю, но уж несколько секунд наверняка. На ней было белое трикотажное платье, в котором она выглядела более соблазнительной, чем обнаженной. Наверное, точно так же воспринимали ее и другие мужчины. Во всяком случае, Синкфилд.

— Добрый день, — поздоровалась она. — Как приятно вас видеть. Заходите.

Мы вошли, не отрывая глаз он Конни. Она же прошла к одному из диванов у камина, грациозно села, позволив нам полюбоваться ее ногами, махнула нам рукой.

— Присаживайтесь. Надеюсь, второй диван покажется вам удобным.

Мы сели. Я ожидал, что разговор начнет Синкфилд, но он молчал, продолжая таращиться на Конни.

— Лейтенант? — спросила она.

— Да.

— Вы всегда берете с собой репортера?

Синкфилд посмотрел на меня. Если бы я сгинул от его взгляда, он бы только порадовался.

— О, я не думаю, что Лукас репортер.

— А кто же он?

— Я полагаю его историком.

— Но не биографом, вроде Джимми Босуэлла?

— Кто такой Джимми Босуэлл? — спросил меня Синкфилд.

— Он всюду следовал за неким Джонсоном и записывал все, что тот говорил. А говорил Джонсон много чего.

Синкфилд покачал головой.

— Нет, я думаю, Лукас — настоящий историк. Тот, что копается в прошлом. Вчера он занимался этим в Лос-Анджелесе. Раскапывал ваше прошлое, мисс Майзель.

Она посмотрела на меня.

— И что вы нашли? Надеюсь, ничего дурно пахнущего.

— Нет, я лишь обнаружил, что кое в чем вы мне солгали.

Она рассмеялась.

— Насчет того, что вышла из среднего класса? Но куда я могла отнести моих предков? Не к низам же. Во всяком случае, не в этой стране. Я же не прозябала в нищете. В этой стране я делю население на три категории: бедняки, средний класс и богатые.