Хочешь, я тебе Москву покажу?.. - [25]

Внизу меня встретил тяжёлым налитым краснотой взглядом сам Лёшка:

– Вон бензопилу отнеси к Михаилу! Здоровье – не баба, беречь надо! Пусть силы экономит.

К чему он про здоровье и баб вспомнил, до меня так и не дошло. Бензопила – это человек! То есть стоящая вещь. Мы с ребятами всегда называли любую стоящую вещь – человеком. Костёр – человек! Футбол – человек! Самодельная стрелялка, поджигач – тоже человек, да ещё какой!

Тётка Марья принесла ведро пенящегося белого, как пушистый иней, молока, процедила его здесь же, у стола, и я, выпив большую кружку с краюхой хлеба, подхватил бензопилу и пошёл к нашей делянке.

Чем завтракал дядя Миша, я не знал. Да и завтракал ли он вообще? В машине вроде ничего съестного не было. Надо ему хоть молока с хлебом принести…

Пришлось возвращаться обратно.

– Тёть Маш, надо еду дяде Мише отнести!

Тётка Марья, возившаяся у стола с посудой, продолжала усиленно протирать чашки и кастрюли коротким вафельным полотенцем, не реагируя на мой голос. Со спины было видно, что она очень на чём-то сосредоточена и меня просто не слышит.

Я, закинув тяжёлую бензопилу на плечо, подошёл ближе:

– Тёть Маш… – она, резко вздрогнув, быстро оглянулась.

– А? Что?

– Я говорю: дяде Мише надо бы что-то отнести. Он теперь там голодный!

Из проёма сенечных дверей показался Лёшка Леший:

– Вот напарника Мишке Господь послал заботливого! Иди, иди! Скажи ему, что я сам к обеду на мотоцикле подъеду. Накормлю. Пусть не беспокоится!

Ну, так – значит, так! Я снова, придерживая ручки бензопилы, отправился на участок.

Ноша неудобная, железо рогатится, плечи болят. Снял пилу, взял за ручки и пошёл дальше по известной проторённой дороге. Теперь, бензопила так оттянула руки, что они, казалось, выросли до самой земли, как у гориллы. Вот – нагрузочка! И нести невозможно, и бросить нельзя! Бензопила «Дружба» – не игрушка, килограммов на пятнадцать тянет.

Утром в лесу так хорошо, что всякие обязанности улетают с лёгким ветерком, как туман вон в той низине, где только что промелькнула в кустах какая-то живность. Наверняка, заяц. Уж очень быстро раздвинулись и сомкнулись кусты дикой малины с пупырышками уже розовеющих, но твёрдых и жёстких, как осколки рашпиля, ягод. Если бы не эта злополучная «Дружба», шагал бы теперь, руки в карман, посвистывая и поглядывая по сторонам. Но ничего! Скоро и наша делянка. Вот пройду последний поворот и – тута! Решив передохнуть я повернулся к дереву, сел на пенёк, поставив пилу рядом.

– Эй, пацанчик!

Я замер, всматриваясь в ту сторону, откуда шёл голос. Но там никого не было. Только лёгкое дрожание листвы, да солнечные игривые пятнашки на траве.

Повернувши голову назад, я увидел медленно приближающего ко мне неизвестного мужика. Вероятно, в лесу направление звуков искажается из-за обилия деревьев, не знаю, но я от неожиданности даже вскочил на ноги. Зачем я ему понадобился? И – кто он?

Мужик, не смотря на жаркую погоду, одет в заношенную телогрейку и высокие резиновые сапоги. «Наверное, грибник? – подумалось мне. – Или рыбак? На зорьке всегда зябко…».

– Эй, пацан! – повторил мужик. – Ты один?

– Нет! А – что?

– Кто с тобой?

Я насторожился, наслышанный страшных случаев в лесах, но продолжал хорохориться.

– А тебе-то что?

– Мне – ничего, а тебе плохо будет.

Мужик продолжал приближаться ко мне, сунув руку за пазуху.

Я, прихватив пилу, попятился к дороге, имея в виду возможность, убежать, если что.

– Не боись, пацанчик, я у тебя только эту мотовилу посмотрю.

– А я не боюсь!

Мужик, хищно щерясь, вытащил из-за пазухи широкий самодельный, судя по ручке, перемотанной чёрной изоляционной лентой, нож.

– Отдай бензопилу!

Что делать? Убежать – с пилой не убежишь, и с мужиком не справиться… Инстинкт самозащиты сработал помимо меня. Прошлым летом мы с отцом пилили дрова, и обращаться с этой штукой он меня научил. Я быстро, что есть мочи, рванул пусковой шнур двигателя, но мотор не завёлся. Двигатель, часто-часто закашлявшись, замер. Мужик, опасливо посматривая на пилу, подходил всё ближе.

– Не отдам! Попробуй, подойди! – заорал я во всю глотку, угрожающе приподнимая пилу с острыми бесчисленными зубьями, насаженными на звенья цепи. – Подойди, попробуй!

Мужик в недоумении остановился. Он никак не предполагал, что «пацанчик» может за себя постоять. В то время, время военной героики наших фильмов, каждый мальчишка считал себя Сергеем Тюлениным, или Павкой Корчагиным.

– Подойди, попробуй! – истошно орал я. – Распилю! Разделаю, как Бог черепаху! – Я не на шутку испугался, и хорохорился, как мог.

Вдруг за спиной мужика откуда-то появился дядя Миша. Резкий взмах кулака – и мой обидчик уже на корячках уползал в кусты, отплёвывая кровавые сгустки с губ:

– Ладно, сучары, мы ещё встретимся! Я вас делать буду!

– Ползи, падла, пока сучок в очко не воткнул, петух гамбургский! – потряхивая ушибленной рукой, дядя Миша взял у меня бензопилу. – Пойдём! Чего уставился? Я тебя уже давно жду. Работать надо!

На этот раз дядя Миша был серьёзен, как никогда:

– Лёшка вернулся?

– Ага!

– А чего же он сам бензопилу не привёз? Ему на мотоцикле сюда доскочить – ничего не стоит.

– Не знаю! Он сказал: «Иди!» Вот я и пошёл… «Обед, – говорит, – сам привезу!»