Хочешь, я тебе Москву покажу?.. - [21]
Я потянулся за ножом, но дядя Миша отвёл мою руку в сторону, молча показывая глазами, чтобы я консервы отдал ему.
Подкинув банку на ладони, он воткнул финку в маслянистую скользкую поверхность и, повернув лезвие, быстро вскрыл жесть. Из банки по ладони медленно потёк яркий томатный соус, и мне на минуту показалось, что он обрезал руку и это настоящая кровь. Я даже поднялся на цыпочки, заглядывая в ладонь.
– Чего смотришь? Держи! А нож я тебе не отдам, он мне самому нужен! Память, как-никак! Дружок по лагерю из сапёрной лопатки сварганил. Финка, она и есть – финка! Пацанская забава, а мне помощница! – дядя Миша сорвал под ногой лопух и осторожно вытер скользкую стальную щуку. – На, оцени!
В моей руке нож выглядел вполне устрашающе. Он приятно оттягивал кисть, и казался неотразимым оружием. Я, позабыв о еде, не удержался, и несколько раз, отгоняя воображаемого противника, резкими взмахами трижды перекрестил перед собой воздух: «Ша! Ша! Ша!».
– Ешь, рубака! Нас дела ждут!
Что нужно человеку, чтобы почувствовать себя счастливым? Поел, и ты уже – вот он! Покурить бы только…
Моя махорка от дождя превратилась в жиденькую вонючую кашицу, от которой пришлось ещё там, на дереве, освободиться.
Деловито хлопая себя по карманам, я выразительно посмотрел на старшего товарища.
– Что, курить охота? Вроде бы рановато тебе, но пора! На, накуривай шею до мосла! Раньше начнёшь – быстрее кончишь.
Сигареты у дяди Миши душистые, курятся в две-три затяжки, не успеешь прикурить, а уже губы обжигаешь. У Маргариты вчера точно такие же были: куришь и не накуриваешься. Я всю пачку в момент иссадил.
– Дядь Миш, а где ты сигареты берёшь?
– Тебе скажи, и ты там брать будешь.
– Нет, правда, где?
– Маргарита твоя вчера принесла целый блок. Всё тебя спрашивала: «А мальчик где?» «Какой мальчик? – говорю. – Он по всем статьям мужик вроде». А она всё: «Мальчик да мальчик!» Прозевал ты эту царь-девицу. По кустам шарахался, пока мы здесь чаи с ней гоняли. Марья вот еду прислала. Давай, кури, да за работу! К вечеру снова машина приедет. Успеть надо!
Придавив сапогом окурок, я прихватил топор и подался следом за наставником.
Весь день мы работали слаженно. До обеда я обрубал ветки, а дядя Миша подгонял под размер раскиданные обожжённые прошлогодним палом стволы, опиливая верхушки.
Коротко перекусив тем, что осталось от вчерашнего ужина, мы после обеда подтаскивали брёвна к дороге: дядя Миша стоял у лебёдки, а я, зачалив бревно, препровождал его до самого места, откуда будем грузить машину.
Работа подгоняет замешкавшее на отдыхе время, и вот уже, отлепляя взмокшие рубашки от тел, мы снова в деле. Сыто урчит машина, медленно крутится барабан лебёдки, медленно ползёт очередное бревно к дороге. Дядя Миша кричит мне, чтобы я успевал небольшим ломиком направлять ствол, подваживая торец, который так и норовит уткнуться или в землю или в очередной пенёк.
Жарко. Хотя солнце давно перевалило за верхушки сосен, но дневной зной ещё не отпускает лес. Хвоя испаряет горьковато-смоляной дух, забивая все остальные запахи. Жарко и душно.
– Давай перекурим! – напарник глушит мотор, и вот мы сидим, сладко потягивая дым, на том же бревне, на котором вчера отдыхали мужики.
– Едут! – обрадованно вскочил я, заслышав тягучее натужное гудение мотора.
Было слышно, как машина осиливает очередной подъём в сыпучем, уже просохшем после вчерашнего ливня, песке.
– Едут, – подтвердил дядя Миша, оставаясь на месте. – Чего вскочил? Они и без тебя приедут. Сиди, отдыхай!
Я снова опускаюсь на бревно. Мой старший напарник, или, вернее сказать, бригадир, прав. Чего спешить? Вот подъедет машина, шофёр откроет задний борт, вот тогда и спеши, да смотри, чтобы от тяжести пупок не развязался.
Коротко посигналив, возле брёвен остановился вчерашний грузовик, не спеша из кабины вылез шофёр, за ним ещё два мужика, но уже другие, незнакомые. Шофёр резкими движениями повернул запоры, и задний борт открылся с таким грохотом, что ворона, дремавшая рядом на суку, панически взмахнув растрёпанным крылом, с истошным криком взлетела, но потом, раздумав, снова уселась на тот же самый сук.
Дядя Миша, поплевав на окурок, раздавил его и медленно пошёл навстречу мужикам.
Коротко переговорив с ними, он махнул мне рукой и мы опять, покрякивая и подгоняя сами себя короткими безобидными матерками, стали грузиться. Свой голос, хотя и робкий, я тоже к случаю старался вплести в их голоса.
Давай, давай, делай, голубок белай! И накатывались брёвна одно на другое в объёмистый кузов, только успевай поворачиваться, да смотри не оступись; под бревно попадёшь – не воротишься!
Всякая работа в коллективе заставляет подчиняться общему ритму, это как роящиеся под осень птицы, или стайки рыбной мелочи, которые тоже подчиняются всемирному закону стаи.
«Давай, давай, делай: полушубок квёлай, валенки козиные, девки егозиные!» – и бревно уже на плечах.
Возле машины другая команда, чтобы бревно синхронно, враскачку закинуть в кузов: «Ну-ка-тётушка-Елена, подними-хмыря-с-колена! Подними-и-покачай! Будут-дети-невзначай!» – и последнее в обхват неподъёмное бревно с гиком и прибаутками ложится плотно с другими вряд. И мы, счастливые и усталые, валимся возле машины на траву.
Сборник рассказов «Гусарский насморк» повествует об эротических приключениях основного героя рассказов. Все тексты написаны от первого лица, что придаёт рассказам правдоподобность и доверие к рассказчику. Терпкая эротика юности конца шестидесятых годов прошлого века и бытовые детали возрождают подлинность того времени.
Действие романа охватывает период от шестидесятых годов прошлого века по настоящее время.Центральный герой произведения – Иван Захарович Метёлкин, прошедший тяжёлую и не всегда однозначную жизнь. После окончания сельской школы судьба его связала с ребятами городских окраин со всеми характерными чертами той среды – частые попойки, тяжёлая физическая работа. Мечта стать инженером, кажется, рухнула навсегда, но здравый смысл и желание побороть в себе маргинальные начала заставили Ивана окончить технический институт и стать руководителем на монтажных площадках строящегося города.Но вот грянула, так называемая перестройка, и всё кардинально поменялось: не стало любимой работы.
Повесть «Быстрые деньги» рассказывает о нашем, не совсем правильном времени, когда страсть обладания деньгами побеждает страсть обладания королевой красоты. Все хотят всё и сразу. Так один из героев книги спился и пропал во времени, а другой, обладая большими деньгами в конце повести превратился в бомжа на пляжах Израиля.Любовная интрига и лёгкие деньги оборачиваются трагедией для обоих главных героев: Николая Шмырёва и скромного служащего банка Дениса Тагенцева, который пошёл на сделку с совестью, обеспечив большой кредит предпринимателю и школьному другу Николаю по кличке «Шмырь».Деньги и доступные женщины – вот тот тупик, где человек теряет своё достоинство и самого себя.
Роман начинается с эпиграфа: «Не взывай к справедливости Господа. Если бы он был справедлив, ты был бы уже давно наказан» – из святого Ефима Сирина.В романе использован собственный непростой жизненный опыт автора, что роднит с ним его центрального героя.Автор в своём романе показывает трудности становления личности молодого человека с романтическими взглядами на жизнь в маргинальной среде обитателей рабочего барака, где надо действовать по поговорке: «Хочешь жить – умей вертеться».И вертелся, и кружился центральный герой Кирилл Назаров, подражая по своей молодости более удачливым и лихим «молодцам» по барачному быту, пока его, после трагической смерти любимой девушки не взяла в армейские тиски служба в Советской Армии.Роман охватывает большой промежуток от окончания школы в советский период и до нашего жёсткого, сундучного и не всегда праведного времени, где уже взрослый инженер Кирилл Семёнович Назаров никак не может вскочить на подножку громыхающего и несущего неизвестно куда эшелона под именем Россия.Нечаянное знакомство с пожилой сельской учительницей переворачивает всё сознание Назарова и возвращает его к единственно верной цели – нашей православной Вере.Сюжет романа динамичен и написан хорошим литературным языком.
Роман по форме и языку относится к русской реалистической литературе и несёт большой гуманистический заряд человеколюбия и сыновней преданности людям ушедшей эпохи, делавших жизнь, как они умели, – с ошибками, победами и провалами. Но побед было всё-таки большее. Одна из которых освободила мир от ужаса фашизма. Так что и «совки», как любят называть советских людей представители сегодняшних властных структур, молча делали своё дело и за страх, и за совесть.Жанр романа – сага, русские семейные хроники типичных представителей своего народа, с их изъянами и благородством, с верой во всё побеждающее «Авось», и безоглядностью к своей собственной судьбе.Сага начинается с короткого философского раздумья о трагичности всего сущего в этом мире.
«– Наше время ушло, – говорю я.– Ничего, догоним! – смеётся Валёк весело»С этого эпиграфа начинается роман, он в своей сущности автобиографичен.В прологе рассказывается о кульминационном и трагическом событии страны 19 августа 1991 года в Москве, свидетелем которого стал сам автор, и которое определило дальнейшую судьбу его главного героя.В целом же сюжет развивается с начала пятидесятых годов прошлого века и по сегодняшний день. Советское детство, трудовая юность, работа инженером на многочисленных стройплощадках страны не защитили действующее лицо романа от унижения власть предержащими хамами, отнявшими у народа всё, чем он владел.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В городе появляется новое лицо: загадочный белый человек. Пейл Арсин — альбинос. Люди относятся к нему настороженно. Его появление совпадает с убийством девочки. В Приюте уже много лет не происходило ничего подобного, и Пейлу нужно убедить целый город, что цвет волос и кожи не делает человека преступником. Роман «Белый человек» — история о толерантности, отношении к меньшинствам и социальной справедливости. Категорически не рекомендуется впечатлительным читателям и любителям счастливых финалов.
Кто продал искромсанный холст за три миллиона фунтов? Кто использовал мертвых зайцев и живых койотов в качестве материала для своих перформансов? Кто нарушил покой жителей уральского города, устроив у них под окнами новую культурную столицу России? Не знаете? Послушайте, да вы вообще ничего не знаете о современном искусстве! Эта книга даст вам возможность ликвидировать столь досадный пробел. Титанические аферы, шизофренические проекты, картины ада, а также блестящая лекция о том, куда же за сто лет приплыл пароход современности, – в сатирической дьяволиаде, написанной очень серьезным профессором-филологом. А началось все с того, что ясным мартовским утром 2009 года в тихий город Прыжовск прибыл голубоглазый галерист Кондрат Евсеевич Синькин, а за ним потянулись и лучшие силы актуального искусства.
Семейная драма, написанная жестко, откровенно, безвыходно, заставляющая вспомнить кинематограф Бергмана. Мужчина слишком молод и занимается карьерой, а женщина отчаянно хочет детей и уже томится этим желанием, уже разрушает их союз. Наконец любимый решается: боится потерять ее. И когда всё (но совсем непросто) получается, рождаются близнецы – раньше срока. Жизнь семьи, полная напряженного ожидания и измученных надежд, продолжается в больнице. Пока не случается страшное… Это пронзительная и откровенная книга о счастье – и бесконечности боли, и неотменимости вины.
Книга, которую вы держите в руках – о Любви, о величии человеческого духа, о самоотверженности в минуту опасности и о многом другом, что реально существует в нашей жизни. Читателей ждёт встреча с удивительным миром цирка, его жизнью, людьми, бытом. Писатель использовал рисунки с натуры. Здесь нет выдумки, а если и есть, то совсем немного. «Последняя лошадь» является своеобразным продолжением ранее написанной повести «Сердце в опилках». Действие происходит в конце восьмидесятых годов прошлого столетия. Основными героями повествования снова будут Пашка Жарких, Валентина, Захарыч и другие.
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.