Хлопоты ходжи Насреддина - [11]

– Я просто человек, – спокойно, ровным голосом ответил ходжа Насреддин, печально глядя испуганному мужчине прямо в глаза. – Человек, который устал бояться и наконец прозрел.

Тут хозяин чайханы положил на дастархан рядом с ходжой две лепешки и небольшую миску с чувотом.

– Желаете еще что-нибудь? – спросил он.

– Нет, спасибо. – Насреддин протянул ему две медные монеты, но Саламат взял из его пальцев только одну.

– Одной вполне достаточно. Заходите еще. Всегда вам рад.

– Благодарю. Всем доброго дня.

Ходжа раскланялся с присутствующими, сполз с топчана и, подхватив лепешки и миску, медленно направился к своему ишаку, привязанному под деревом. Икрам заторопился следом.

– Странный он какой-то, – пробормотал тощий мужчина, вертя пиалу в пальцах.

– Но хороший, – сказал тот, что рассказывал истории. – Я хороших за версту чую. И еще у него глаза добрые.

– Ты тоже заметил? – спросил бородач.

– Конечно! Нет, здорово он все-таки разделался с муллой.

– И все равно он странный, – повторил тощий и пригубил чай из пиалы. – Только бы не было беды…

– Да что ты в самом деле заладил: беды, беды! Еще накаркаешь, чего доброго.

– Думаешь, мулла спустит подобную обиду? Вот погодите, он только очухается…

– А ты поменьше думай о мулле, – скривил губы второй из мужчин. – Он-то уж точно о тебе не думает.

– Да нужен он мне больно! – фыркнул тощий, опуская пустую пиалу. – Только все равно страшно. Насыр приехал и уехал – ему-то чего бояться?

– А тебе чего?

– Ну-у… – с сомнением протянул тощий.

– Вот тебе и ну… – одернул его первый. – Все правильно сказал старик. И все-таки странно… И имя его – Насыр… Кстати, а вы слышали историю про собачью молитву? Как-то раз некий человек пришел к Насреддину и сказал: «Ходжа, возле моего дома постоянно вертится собака, которая не дает мне житья. Я так боюсь ее, что не могу спокойно выходить на улицу. Но я слышал, будто есть такая молитва, на арабском языке, прочтешь ее – и у собаки закрывается пасть, и укусить человека она уже не может. Прошу тебя, научи меня этой молитве». На что Насреддин ему ответил: «Молитва молитвой, а лучше носи всегда с собой палку. Я не думаю, что собака с вашей улицы знает арабский язык». «Ты в этом уверен?» «Конечно! – воскликнул ходжа. – Спроси об этом искусанного муллу».

– Ха, ха-ха, ха, – засмеялись мужчины, а пуще всех смеялся тощий. Ему было уже не так страшно.

Дом Икрама оказался даже более запущенным, чем мог себе представить Насреддин: облезлые стены снаружи и внутри, через прорехи в штукатурке виднелась кирпичная кладка, кое-где из нее торчали пучки прелой соломы. Одна стена несколько покосилась, ее стыки рассекли глубокие трещины. Потолок просел, вспучившись досками, но потолочные балки еще были крепкими – их ходжа проверил первым делом, для чего он повис на одной из них и долго дергал ногами. Дом трещал, а стена, давшая скос, вздрагивала вместе с Икрамом, который при каждом новом скрежете или шорохе прикрывал голову руками, зажмуривал глаза и принимался бормотать молитвы. Наконец дехканин не выдержал и взмолился:

– О ходжа, прошу тебя, перестань издеваться надо мной. Неужели ты хочешь лишить нас последнего пристанища?

– Нет, я как раз и хочу убедиться, что дом им не станет, – сказал ходжа, спрыгивая на скрипучий пол, чьи доски ходили ходуном при каждом шаге, и отряхнул ладони. – Но все можно поправить.

– Поправить эту развалину? – не поверил Икрам собственным ушам. – Ты верно шутить.

– И в мыслях не было! Но если он нравится тебе таким, какой он есть… – Насреддин хитро поглядел на дехканина и щелкнул по бородке. Облачко пыли поднялось с нее и растаяло в воздухе.

– Разумеется, нет, но знаешь ли ты, сколько потребуется на ремонт денег?

– Вопрос с деньгами мы как-нибудь решим, – серьезно заявил Насреддин.

– А мастера? Ты не представляешь, сколько хороший мастер берет за работу!

– Поверь, на ремонт тебе не придется потратить ни единой монетки. – Ходжа Насреддин прошел мимо стоявшего столбом Икрама и вышел в дверь. Дехканин заторопился следом.

– Разве ты плотник или каменщик? – спросил он, наблюдая за непонятными действиями ходжи, который, обойдя дом сбоку, остановился у высокого каменного забора, частью которого оказалась задняя стена дома.

– Почему бы и нет, – пожал плечами ходжа, задрав голову и уставившись вверх, затем он протянул руку и похлопал ладонью по камням.

– Ну, знаешь!.. – выдохнул в волнении Икрам. – Если истории говорят правду…

– О чем ты? – спросил ходжа, двигаясь вдоль забора прочь от дома и что-то измеряя локтями.

– Про то, как ты ремонтировал свой дом.

– И как же я его ремонтировал?

– А так! Подпер падающую стену палкой, только с другой стороны, и дом рухнул, вот как! Прости, конечно, не хочу тебя обидеть, но я беспокоюсь за свое жилище – другого у меня нет и не будет.

– Я понимаю твоего беспокойства, но идея с палкой не так уж и плоха в самом деле, – развеселился Насреддин.

– Да ты что! – охнул Икрам, отстранившись от ходжи.

– Здесь ведь что главное: все хорошенько продумать, – Насреддин согнал улыбку с лица и приблизился к стене дома.

– Не делай этого, ходжа, заклинаю тебя! – застонал Икрам, падая на колени и пряча лицо в ладонях. – О, я несчастный!