Хлоп-страна - [7]

А мама действительно готова закричать: бесконечные вопросы дочки, её постоянная потребность в ласке сводят её с ума, ей кажется, что девочка требует от неё каких-то непонятных чувств, ответов, которых у неё нет и быть не может. Ей хочется закурить, расслабиться, но сигареты остались на берегу, а девочка не отпускает руки, не даёт выйти на берег, не понимает, что она не может ходить за ней весь день как привязанная. Ей слышится требовательность в голосе девочки и хочется крикнуть: отвяжись, не приставай, оставь в покое… И где-то из глубины сознания выплывает страшное: мы одни, совсем одни, вокруг ни души, и было бы так просто… И как будто ничего не было. Семь лет – и всё начать сначала. Ничего не было, только кошмар, мне приснился кошмар… я проснусь, и всё можно будет начать сначала. Уехать, забыть, как будто ничего не было.

Ночью девочке долго не удаётся заснуть. Поездка на озеро и купание давно забыты: на обратном пути мама читала книгу, а вечером папа пришёл домой с гостями. Было шумно. На кухне маме помогали готовить, в большой комнате папа развлекал гостей. Потом девочку положили спать на родительской кровати в маленькой комнате, но заснуть было невозможно: слишком много всего, голоса за стенкой, события долгого августовского дня. В голове бродили мысли о воде, о поезде, о школе, обо всём на свете. А гостям тоже не хотелось расходиться, и, выйдя посреди ночи в туалет, девочка обнаружила, что один из гостей заснул за столом на кухне. В половине второго ночи дом затих. Мама вернулась в комнату и, не раздеваясь, даже не приподняв одеяло, повалилась на кровать рядом с дочкой. Спала она тяжело, стонала и так сильно металась, что в конце концов свалилась с кровати. Девочка встала и попыталась помочь ей подняться, но мама плакала, сопротивлялась, и девочке было с ней не справиться. Она накрыла маму одеялом и села рядом, пытаясь её как-то успокоить. Гладила по руке, по волосам. Несмотря на белые ночи, в большой комнате было темно и пахло сигаретами и спиртным. Папин храп раздавался откуда-то с пола, а на диване спал кто-то ещё. Девочка прислушивалась к скрипу половиц в коридоре, и ей показалось, что там ходят какие-то чужие, странные люди. В сумраке маленькой комнаты девочка не могла различить мамины очертания под одеялом. Всякий раз, когда девочка осторожно дотрагивалась до мамы, желая убедиться в её существовании, мама отзывалась длинным, жутким плачем. Через некоторое время девочка закуталась краем одеяла и заснула, уткнувшись в мамин бок.

Под утро маму стало тошнить. Она проснулась, но не успела подняться, и её вырвало прямо на колени, на одеяло, на ночную рубашку дочки. Девочка проснулась, и, не понимая, что произошло, испуганно села. Через несколько мгновений приступ повторился, маму вырвало опять, на этот раз, на пол. Девочке хотелось заплакать, она сдержалась от беспокойства, от страха за маму. Когда приступ рвоты прошёл, мама велела девочке переодеться и принести из ванной ведро воды с тряпкой. Это оказалось не так-то просто: чтобы добраться до ванной, девочке надо было осторожно обойти всех чудищ, затаившихся в коридоре. Несколько раз ей казалось, что она наступает на руки и ноги спящих призраков. И только нащупав и с трудом дотянувшись наконец до выключателя в ванной, она увидела, что коридор пуст. Но путь обратно в комнату был ещё тяжелее: свет пришлось выключить, и призраки немедленно ожили. Девочка несла ведро медленно-медленно, но чем сильнее она старалась не шуметь, тем громче оно дребезжало.

Мама содрала с одеяла запачканный пододеяльник, намочила один из углов, протёрла им пол, и бросила пододеяльник в угол комнаты рядом с ведром. Потом легла на кровать, натянула на себя голое одеяло и закурила. Девочка легла рядом с ней, подоткнув одеяло, и уставилась в потолок, на котором в свете просыпающегося дня уже замелькали серые тени веток высокого клёна за окном.

– Мама, что со мной будет, когда я умру? – спросила девочка тихо-тихо, когда уже не было сил молчать.

– Ничего. Исчезнешь, – помолчав, удивительно спокойно, совсем как тогда, на пляже, ответила мама.

– Исчезну?

– Да. Ты исчезнешь, растворишься. Твоя душа перестанет существовать и сольётся со всем живым миром вокруг, – сказала мама почти ласково.

– Перестану существовать? – переспросила девочка, прислушиваясь к биению своего сердца.

– Да. Освободишься от всех забот и тревог.

– Но мне страшно, мама! Я не хочу умирать.

– Бояться нечего. Ты умрёшь очень нескоро и к тому времени уже так устанешь от жизни, что смерть покажется тебе совсем не страшной.

– Мама, но я боюсь, боюсь!

– Не бойся. Всё будет хорошо.

Мама переложила сигарету в левую руку и протянула девочке правую. Ухватившись за мамину руку и приложив её к своей щеке, девочка быстро заснула. Мама, докурив свою сигарету, повернулась на правый бок, лицом к девочке, и вскоре тоже задремала.

Ласточка (Пер. М. Платовой)

Поразительный парень этот Степан. Зимой девяносто второго года он оказался в Ереване, в доме своего дедушки, без воды и тепла. Каких только чудес находчивости и изобретательности он не проявил, чтобы выжить! Главное, когда другие бросились покупать электрические обогреватели, Степан догадался, что электричества в городе не будет и приобрёл дровяную печку-буржуйку; а чем он эту печку топил и как он об этом рассказывает!