Хлеб великанов. Неоконченный портрет. Вдали весной - [215]

…Только представь, что они проведут там всю жизнь и почти не будут приезжать домой. Надо было заставить Тони работать на фирме, я же говорила!

Родни, улыбнувшись, заметил, что он не мастер заставлять.

— Нет, в самом деле, Родни, ты должен был настоять. Он бы вскоре смирился. Так всегда бывает.

Да, согласился Родни, верно. Но риск чересчур велик.

Риск? Джоан сказала, что не понимает, о чем он толкует. При чем тут риск?

Родни объяснил, что существовал риск сделать мальчика несчастливым.

Джоан ответила ему, что все эти рассуждения про счастье порой выводят ее из терпения. Такое ощущение, что никто вообще не способен думать о чем-либо другом. Жизнь не состоит из сплошного счастья. Есть кое-что и поважнее.

— Что именно? — поинтересовался Родни.

— Ну, чувство долга, например, — после минутного раздумья ответила она.

Родни возразил ей, что становиться юристом из чувства долга совершенно не обязательно.

Начав злиться, Джоан ответила, что Родни отлично понимает, что она имела в виду. Долг Тони — радовать отца, а не доставлять ему огорчения.

— Тони не огорчал меня.

Но неужели, воскликнула Джоан, Родни не огорчает, что его единственный сын живет бог знает где, на краю света, и они не имеют возможности видеть мальчика?

— Да, — согласился Родни со вздохом. — Должен признаться, что чрезвычайно скучаю без Тони. Еще бы, столько лет иметь подле себя такого чудесного, жизнерадостного паренька. Да, я скучаю…

— Вот я и говорю. Ты должен был проявить твердость.

— Но, Джоан, это ведь его жизнь. Не наша. Наша худо-бедно идет к завершению, я имею в виду активный период.

— Да… пожалуй… с этим я в общем-то согласна. — Помолчав немного, она добавила: — Что ж, мы прожили хорошую жизнь. И она пока продолжается.

— Я рад это слышать.

Он улыбался ей. У Родни была приятная улыбка, немного насмешливая. Иногда казалось, он улыбается тому, чего никто, кроме него, не замечает.

— Все дело в том, что мы очень друг другу подходим.

— Верно, ссорились мы не слишком часто.

— И с детьми нам повезло. Не дай Бог, они бы дурно себя проявили, были бы несчастными или что-нибудь еще в этом роде.

— Смешная ты, Джоан, — сказал Родни.

— Но, Родни, это на самом деле было бы ужасно огорчительно.

— Не думаю, что ты бы долго огорчалась, Джоан.

— Пожалуй. — Она немного поразмыслила. — Конечно, я очень уравновешенная. Знаешь, я считаю — долг человека не поддаваться обстоятельствам.

— Достойная и удобная позиция.

— Ведь так приятно чувствовать себя победителем, — заметила она, улыбаясь.

— Да, — Родни вздохнул. — Да, должно быть, очень приятно.

Джоан, рассмеявшись, легонько похлопала его по руке.

— Не скромничай, Родни. Ни у одного юриста в округе нет практики обширней, чем твоя. Клиентов стало больше, чем во времена дяди Генри.

— Да, фирма процветает.

— И капитал вырос с появлением нового партнера. Разве ты не рад, что у тебя есть новый партнер?

Родни кивнул.

— О да, нам нужна молодая кровь. Мы с Олдерменом оба постарели.

Да, подумала Джоан, это правда. Темные волосы Родни заметно отливают серебром.

Джоан поднялась и взглянула на часы.

Утро бежало быстро, а беспорядочные тяжелые мысли, которые столь упорно ей досаждали, пока не возвращались.

Что ж, выходит, дисциплина — девиз, которому стоит следовать. Подчинить мысли определенному порядку, вспоминать только о приятном и о хорошем. Именно так она и поступила сегодня, и вот, пожалуйста, — утро на исходе. Часа через полтора ей подадут ленч. Может, стоит все-таки прогуляться неподалеку от гостиницы. Встряхнуться немного перед тем, как употреблять горячую тяжелую пищу.

Джоан сходила в свою комнату, надела двойную фетровую шляпу и вышла на улицу.

Арабский мальчик стоял на коленях, обратив лицо к Мекке[316], отвешивал поклоны и высоким гнусавым голосом тянул молитву.

Индус, незаметно появившись за спиной у Джоан, пояснил наставительно:

— Он совершать дневную молитву.

Джоан кивнула. Информация показалась ей не особенно содержательной. Она и сама видела, чем занимается мальчик.

— Он говорить, Аллах очень помогать, очень добрый.

— Я знаю, — сказала Джоан, направляясь к путанице из колючей проволоки, огораживавшей железнодорожную станцию.

Она припомнила, как наблюдала за усилиями шести или семи арабов, пытавшихся сдвинуть с места увязший в песке старый «форд», толкая его в разные стороны, и как ее зять, Уильям, объяснил ей, что свои целенаправленные, но бесплодные усилия они сопровождают обнадеживающими словами: «Аллах милостив».

У Аллаха нет выхода, подумала Джоан, поскольку лишь чудо способно освободить машину, которую они раскачивают кто куда!

Самое интересное, что все были веселы и довольны. «Инсаллах», говорили они, «если угодно Господу», и потому не считали нужным напрягать умственные способности, дабы удовлетворить свои желания. Такой образ мыслей не казался Джоан правильным. Человек должен обдумывать и составлять планы на будущее. Впрочем, для тех, кто живет в дыре вроде Тель-Абу-Хамида, это, быть может, и не обязательно.

Если остаться тут надолго, то, возможно, спутаешь все дни недели..

Так, надо сообразить, сегодня четверг… да, четверг, а я приехала сюда в понедельник вечером.